Джой Моен - Путь длиною в смерть

На столе уже стоял небольшой сладкий пирог, со свежими ягодами и орехами, как и положено. В него было воткнуто и зажжено пятнадцать свечей, ровно столько зим, сколько исполнилось Ульве сегодня. Его нельзя будет попробовать до самого вечера, и девушка про себя сетовала на это.

Свечи должны гореть до того часа, пока именинник не задует их во второй половине дня, загадав желание, а после они с Арне поделят его пополам и прекрасно отужинают. В животе заурчало. На этот звук Видящая повернулась и улыбнулась одними губами, завидев стоящую лохматую помощницу.

– Хорошо отдохнула? Смотрю, все отвары вчера переделала. Всю ночь поди не спала, трудилась?

Женщина сняла с огня дымящийся котелок с крючка, который был подвешен цепью к потолку, и поставила его на стол. Положила рядом две деревянные плошки да ложки, разливая густое варево из различных овощей и крольчатины.

– Да не спалось что-то. Вроде устать устала, а энергии, будто только больше стало. А так хоть полезным делом занялась. Откудова кролик взялся?

– С самого утра уже пороги оббивают. Брат конунга Вигге приходил, еще трав принес. Старый Гамли заходил, рассказал, как отважно ты вчера его корову отвоевала у нечистой, молока да сливок холодных передал в благодарность. Ивар тоже уже был, он кроликов и притащил. Ждет не дождется, када ты на занятия придешь.

Загадочно сведя брови, Арне посмотрела на Илву, присаживаясь за стол, и опуская ложку в насыщенный бульон. Девушка распустила косу, волосы сливками стекали с плеч до самых бедер.

– Чаво ты так смотришь на меня?

– Ты бы присмотрелась, дитя. Ивар не плохая партия для тебя.

Не успела Илва взять ложку, как тут же стукнула ей по столу.

– Это чо еще за разговорчики такие? Рано мне ишо о таком думать. Как будто делать больше нечего.

Симона улыбнулась, но смолчала, прекрасно понимая чувства названной дочери, но по долгу матушки не могла не спросить. Все же не имела она права навязывать свои собственные устои кому бы то ни было. Девушка успокоилась и стала похлебкой наслаждаться. Бульон получился наваристый, нынче кролики жирные пошли, но от того даже вкуснее. Овощи, попадая на язык, мигом растворялись на языке, а само мясо хоть и волокнистое, но нежным сделалось. От удовольствия обе зажмурились.

– Не охота мне больше к Ивару ходить. Я хочу остаться здесь, с тобой. Буду людям помогать. По лесу бегать да животных умертвлять и без меня могут, тут много ума не надо.

Женщина задержала ложку у рта, внимательно наблюдая за девочкой. Кажется, она говорила совершенно серьезно, что не понравилось Симоне.

– Ошибаешься, дитя. Охота мастерство не для слабых. Для этого нужн`о острое зрение, гибкий ум, храбрость, сила, ловкость, да и много чаво ишо. Да и как бы мы жили без охоты то. Почитай вся торговля на этом держится, как сбор урожая с огорода и даров леса, да животинок наших хозяйских.

Румянец вспыхнул у Илвы на щеках, она стыдливо опустила голову, и тихо сказала.

– Не получается у меня, маменька. От того и не хочу идти, высмеют.

Камень с души упал у женщины от такого признания. Она уже было заподозрила девчонку в пустом высокомерии, но все оказалось куда проще и понятнее. Рано или поздно это должно было случиться. В ее возрасте не удивительно, что молодая девушка начинает смотреть на окружающий мир и люд более пристально, реагируя на каждый направленный в свою сторону вздох. Симона знала, что детская непосредственность и безразличие на мнение других со временем отступит, будет труднее найти свое место.

Арне могла бы согласиться, уступить, что девочке место подле нее. Отшельничество и затворничество дают определенную базу знаний и умений, через собственные ошибки, благодаря которым можно спокойно и счастливо жить, но женщина чувствовала нутром, что у Илвы иной путь.

– А чо, уже смеются чтоль? Ивар?

Илва помотала головой, все еще не поднимая взора.

– Нет. Ивар хороший парень, не обижает, но мне достаточно его жалостливого взгляда, чтоб понять, что я опять облажалась.

– Жалостливый взгляд не приговор, милая моя. Если бы каждый бросал любое дело када у него не получается, то не было бы у нас сладкого меда, холодных нежных сливок, мехов теплых, драккаров могучих. Один пустырь. Да и нас с тобой, дитя, тоже бы на свете белом не было. Бог бы все прибрал. Понимаю, сложно тебе приходится. Одна из немногих девушек в Скъяльте обучается совсем не женскому ремеслу, но поверь моему старому сердцу. Во благо зачтется, да и нет прекраснее чувства, чем победа. Уделать заносчивых мальчишек, эх, все бы отдала, чтоб заиметь такую смелость в свое время.