Андрей Толкачев - Падший ангел. Явление Асмодея

– Ах, Кристинка, – задумчиво вздохнула Анна, – худенькая большеглазка. Ну ты знаешь, я не узнала сразу ее. Она вытянулась вся… расцвела, как цветок.

– Худая трава быстро растет.

– Видела бы ее мамка, да пропала, наверное, и косточки в земле уже погнили. Хоть схоронена или нет, вот что важно.

– А Агнессу то клянут, по чем свет стоит. Ведьма – не ведьма, а подобрала сироту, вырастила, отправила в девичий пансион.

– Слушай, фру Хельга, говорят, покойница имела сына?

– О сыне давно идут пересуды, да никто его не видел. Агнесса одна поселилась в наших краях, потом, на старости лет, Кристину приютила.

Зазвучал орган, мгновенно заполнив пространство протяжными звуками, и едва смолкли трубы, как разговор старух возобновился.

– Фру Анна, ты помнишь дом за Туманным озером? – Хельга не могла никак успокоиться.

– Зачем вспоминать – в нем живет отец Марк.

– Нет, фру Анна. Другой дом… Заброшенный дом, по левую руку от кладбища. В нем когда-то проживало одно семейство. Давно это было. Мы еще девчонками бегали в тех местах собирать землянику, костянику. Помнишь? Около дома ягоды росли, одним словом, ковры красные, а не ягоды. Столько их высыпало на опушке. Но к дому подходить мы боялись.

– Да-а… Хозяйка там была, – Анна вздохнула.

– Не говори, злая, как собака. Мы боялись. У нее прозвище было «ягодная собака».

– Вот ты сказала, а меня аж всю передернуло.

– А потом мы узнали, что похоронила она мужа, горевала по нему, а может сама и замышляла сжить его со света.

– Господь с тобой, – Анна перекрестилась.

– Так вот тронулась она, сказывают, умом, после этого. Мальчик, сын ее, когда его привезли в город, был как скелет, ага, такой худющий. Он оказался в приюте святого Петра, потом поступил в семинарию. Теперь может и священствует где… Покойная Флорина хорошо знала эту историю. Она тебе не рассказывала? Вот по ее словам, вроде Агнесса и была той самой хозяйкой.

– Да ты что!

– Ведь Агнесса поселилась в наших краях лет семь-восемь назад, не больше. А истории той семьи десятка четыре минуло. Еще подозрительно, старуха жила в доме, один в один похожем на тот пустующий.

– Попробуй, дознайся до правды…

– Какая она красивая в гробу…

– Повзрослела, ничего не скажешь…

– Да я про покойницу… Говорю, красивая она в гробу, помолодела…

– Сатана таких и призывает.

– Ой не говори таких слов в храме-то, – попросила Хельга. – Исповедалась она? Как ты думаешь?

– Почем мне знать? Может, отец Марк упросит Господа позаботиться о ее погубленной душе.

– Ой, побойся Бога, не дразни душу ее. Не касайся. И хватит об этом.

– И то правда! Прости меня, Господи, – перекрестилась Анна и оглянулась на исповедальню, что темнела в углу храма. Ей показалось какое-то шевеление в исповедальне, но тревожить свою подругу подозрениями она не стала, ее отвлекло другое. Одной из женщин стало плохо – теряя сознание, она опустилась на пол, и толпа взяла ее в круг.

Ларс находился у паперти, он не смог подняться в храм. Поеживаясь от холода, он прятал руку с отпечатками зубов на кисти – и снова в своей голове он не находил никакого объяснения этому. Марта его не кусала, никто его не кусал – откуда этот чертов отпечаток. Что это все значит? Оправдывая свое поведение – он переминался с ноги на ногу, бормотал себе под нос несвязные слова, когда перед ним вырос священник.

– О! Святой отец!

Отец Марк вытаращил на него глаза – и вместо слов утешения, лишь прошипел в ответ то, что нельзя было расслышать.

До Ларса донеслось: «Марта… Марта…. Amen”. Он отвернулся как от скверны, а когда убрал свою ладонь с глаз – никого перед ним не было.

…На кладбище, после опускания гроба и траурной речи священника, когда захрустела земля под лопатами могильщиков, народ стал расходиться.

Кристина очнулась у самого края могилы – в ушах хруст потревоженных корней, шепот, косые взгляды украдкой и вдруг прорвался голос двух могильщиков:

– Вспомнил! Ведьма укусила Пануса!

– Стой, о чем ты?

– О том же. Ведьма ему передала злую силу – вот он с тех пор и мечется.

– Это ты про однорукого? Еще бы не метаться, когда руку оттяпали. Помню, он приходил ко мне, жаловался, – руку раздуло так, что ни одна трава или мазь не помогали. По знахаркам пошли, по травницам – без толку. Гной пошел. Из-за этого отняли. А все думали собаки бродячие покусали.

– Одно не возьму в толк, зачем старуха кусала его?

…Вдруг птица села на плечо девушки – она не испугалась, не поворачивая головы, сделал движение рукой и накрыла руку священника. Легкий холодок пробежал по ее коже. Он подошел незаметно и говорил тихие слова.