Даниил Свиридов - Илларион

– Ты в порядке? Выглядишь паршиво. Вот, выпей. – спутница всучила Айзеку коктейль с огромными кубиками льда, занимавшими чуть ли не половину бокала. Прежде чем ответить, писатель одним залпом осушил сосуд до последней капли.

– Что это за бабская дрянь? Нормальное пойло здесь не наливают? – недовольно заявил он, потирая красные глаза.

– Неужто ты созрел для того, чтобы выпить как следует?

– Так точно, барышня! Сударь проделал для вас немалую работу и заслуживает литрушку крепенького! Это малая цена для победы! – В привычной очаровательной манере Айзек улыбнулся и шутливо поклонился. Сибилла наконец-то узнала в нем ту творческую и словоохотливую натуру из вчерашнего вечера.

– За мой счет и в месте поуютней, что скажешь?

– Из нас двоих ты точно лучше ориентируешься в местных заведениях, где два алкоголика могут спокойно предаться своей слабости вдали от осуждающих глаз ханжеского общества. Веди нас, штурман!

Сибилла неслучайно выбрала кафе с видом на бухту. Она верно подметила, что Айзек испытывает почти магическую тягу к воде и наверняка склонится к прибрежным местам. Удостоверилась, что угодила писателю, когда он полной грудью вдохнул морской бриз и устремил задумчивый взгляд на спокойную серебристую гладь, усеянную белыми лодками. Девушка поневоле представляла, какие сюжетные картинки рисовались в голове у писателя, когда он замолкал и мечтательно смотрел куда-то вдаль. К желанию выпить прибавился зверский аппетит – Айзек заказал несколько блюд и теперь активно наслаждался каждым из них. Побег с вечеринки породил в желудке черную дыру.

– Что случилось с тобой там, у сцены? – когда писатель заказал третье блюдо кряду, Сибилла не дождалась и озвучила вопрос, который не давал ей покоя.

– Придется раскрыть мой маленький секрет. Что же, после такого номера у меня нет другого выбора, как выложить все как есть. Скажу сразу: мало кто знает об этом, и я хочу, чтобы секрет оставался секретом. – Айзек отодвинул тарелку. Нагнетающее начало частенько выступало прелюдией к самой обычной истории, он делал это неоднократно, и никак не мог изменить писательской привычке интриговать с первых же строк. Сибилла продолжала делать вид покорного безразличия и будто подначивала: «Давай, удиви меня». – Я боюсь огня, и боюсь его до смерти.

Сибилла не повела и глазом. Порой Айзеку казалось, что он разговаривает с роботом, для которого еще не вышло программное обеспечение с эмоциональным контентом.

– Предвосхищая твой вопрос – конфорки у меня дома электрические. – Улыбнулся писатель. – Я чуть в обморок не рухнул, когда этот чудила плеснул мне огнем в лицо.

– Там расстояние метра два было.

– Всего два метра? Удивительно, что брови не опалил!

– Два метра – приличное расстояние. Ты так не думаешь?

– Огонь до моего носа дотронулся, я тебе точно говорю!

– У тебя фобия огня?

– Пирофобия, ага.

– Никогда не слышала о таком.

– Все бывает в первый раз, так ведь?

– И как давно это у тебя?

– Всю жизнь. – Айзек запил слова небольшим глотком виски. Напиваться, подобно последнему разу, он не собирался, поэтому контролировал импорт алкоголя на территорию своего желудка. – Ну, как сказать. С детства, раннего. Я раньше других сверстников узнал о том, что огонь кусается очень больно. Только и помню себя с этим страхом.

– Должно быть, что-то случилось в детстве?

– Разумеется, фобии на пустом месте не появляются. Как мне рассказывали, я побывал в пожаре, но ни черта не помню. Говорят, был на грани гибели.

– Не желаешь освещать подробности?

– Если бы я их помнил! Все воспоминания о травмирующем событии заперты в подсознании. Механизм вытеснения – так это называют в психоанализе.

– Поэтому ты закрываешь глаза, когда поджигаешь сигарету?

– Замечательное наблюдение. Да, это так.

– В страхе перед смертью многие находят свое вдохновение, ведь любое созидание есть след в этом мире. Чем ярче этот след, тем более убедительным и потому более мнимым предстает впечатление, будто человек увековечит себя актом творчества. Он собственноручно создает иллюзию того, что, будучи погребенным в могиле, продолжит существование в сердцах почитателей его творений. Познакомившись со смертью в раннем детстве, ты вслепую набрел на рудник творческого изобилия и черпаешь оттуда благодатные минералы по сей день. Для этого ты постоянно носишь с собой бензиновую зажигалку, чтобы она служила напоминанием о недолговечности сущего.