Оберон Ману - Илларион – неправильный эльф (СИ)

В которой внимательный читатель знакомится как с неправильным эльфом, так и с причинами его неправильности. А также первыми последствиями применения означенного эльфа в процессе исполнения его изначального предназначения. И с теми последствиями, что воспоследовали следом. А также влияние оных на судьбу Матери Пауков и всех-всех-всех. (И как может Автор использовать подобные словосочетания? Мысли-ж — ёжиком!)

Илларион — это я.

В чём моя неправильность?

Например, в том, что я являюсь магическим смеском из трёх частей. Светлый эльф, тёмный эльф, и — управляющая частица в виде капли крови самой ЛЛосс, Матери Пауков, богини народа илитиири, они же дроу, они же трау.

Вообще-то, эльфами, всех, без разбора, — называют нас хумансы Основного Слоя. А так — у нас, у каждой ветви некогда единого народа, — имеется ныне своё самоназвание.

Хотя, — меня лично, — нельзя отнести ни к альвам, ни к трау. Я, извините, оборотень. Магический мутант-перевёртыш. Специфическое эльфоорудие Матери Пауков.

Так меня назвал Странное Чело, этот хуманс с виду и по происхождению, — и не пойми кто по сути. Достаточно упомянуть, что сама ЛЛосс признала его если уж и не ровней себе, то чем-то соотносимым.

Впрочем, обо всём по порядку.

Как мне теперь стало понятно, я получился удачно с некоторой примесью случайности. Все остальные попытки создания кого-то подобного мне результата не дали. Или были уничтожены. Поэтому я, как выражаются некоторые хумансы, — «товар штучный». И отношение ко мне было соответственным. Женщины не наказывали меня змеехлыстами за то, что я мужчина. Мужчины не испытывали меня на прочность, не пытались подчинить, вообще избегали меня. На всякий случай.

Прямой запрет ЛЛосс на причинение мне вреда отделил меня от всех остальных.

И вывел меня за пределы обыденного бытия Подземелья.

Частица крови Матери Пауков, введённая в моё тело при создании его, — наделила меня постоянной связью с нею. Даже первая жрица обязана взывать к Ллосс — для связи со своей богиней. Смотреть моими глазами и слушать моими ушами Мать Пауков могла постоянно. Вне зависимости от того, в каком именно теле: альва или трау — я сейчас нахожусь.

Глаза трау похожи со стороны на красные шарики без зрачков. Они приспособлены для теплового зрения во тьме Подземелья. Чёрная кожа трау обладает свойством максимального поглощения. Во тьме Подземелья усвоение любой энергии позволяет успешнее выживать. Поэтому кожа дроу впитывает излучение инфракрасное и электромагнитное, равно как и «рассеянную ци» биополей всего существующего: от мха и моллюсков до дварфов и свирфнеблей. (Вот какие слова мне теперь известны!) А вот вне Подземелья эта особенность способна убить и достаточно быстро.

Поэтому вне прохладных червоточин подземного мира я использую тело альвов. Их глаза имеют зрачок и радужную оболочку. А кожа обладает немного другими свойствами. Хотя, как выяснил Странное Чело, подаривший мне так много новых слов и понятий, — кожа и альвов, и дроу, — обладает свойством «боковой линии рыбы» и способна чувствовать движение в окружающем пространстве. Очень, очень полезное для выживания качество. Именно поэтому, кстати, на взгляд хуманса, в наших доспехах так много открытых мест. Просто возможность почувствовать наносимый удар до удара по себе — гораздо важнее непробиваемости лат. Наши латы отражают касательные режущие движения. От концентрированных прямых ударов мы уклоняемся, так как знаем, куда оный удар наносится. Да и какие латы устоят против усиленного магией клинка!

Н-да…

Вот такой я забавный зверёк: с двумя эфирными силовыми голограммами на одну сущность. Классическое внутреннее строение оборотня, между прочим. Так говорит Странное Чело. А он никогда не врёт, — можете себе представить?

Познакомились мы с ним во время начала выполнения мною основной задачи. Той, ради которой, собственно говоря, меня, неправильного эльфа со странным именем Илларион, — и создала ЛЛосс, Мать Пауков, богиня народа илитиири.

А произошло это так…

Отряд из восьми жриц высших рангов появился у моего жилища внезапно. Хотя и ожидаемо. Потому как ввод новых знаний о новых языках всё ещё вызывал у меня лёгкое головокружение. Так, еле-еле, чуть-чуть. Но именно это, такое резкое обучение новому языку, — и говорило о близости моего основного задания громче всех слов.