Даниил Свиридов - Илларион

– Сибилла много рассказывала мне про своих школьных друзей. Но среди них она, к сожалению, не упоминала вас, Айзек. Вы не были близки с ней в юности? – спросил старший Дельгадо, отец Гаспара.

– Я скажу больше – мы едва знакомы. С другой стороны, даже самые непримечательные персонажи прошлого в настоящем приобретают ореол внезапного родства.

– Хорошо замечено, мистер Изенштейн. – Улыбнулась Ливия, мама Гаспара.

– Спустя столько лет мы случайно встретились с Сибиллой вчера в Мемория Мундо. Жизнь искуснее любого фокусника умеет преподносить сюрпризы.

– Не говорите, мистер Изенштейн! – заворковала Ливия. – Это подарок судьбы, что вы появились именно сейчас. Бедняжка Сибилла ужасно переживает смерть несчастного Гаспара, она явно не справляется с горечью утраты. Вы и сами уже поняли это. Печаль не сходит с ее лица, а когда она в последний раз улыбалась, я даже не могу припомнить! Видели бы вы, какой цветущей она была до того, как наш сын погиб! Знаете, Айзек, я хочу рассказать вам кое-что. Вы производите впечатление человека, которому можно довериться. Я могу обращаться к вам по имени? – она подошла к писателю поближе, будто собиралась поделиться чем-то не достойным ушей посторонних слушателей.

– Дорогая, не утруждай Айзека сомнительными историями…

Ливия пропустила замечание мужа мимо ушей и принялась рассказывать новому знакомцу про странные выходки сына в последний год жизни. Его часто мучили кошмары, порой во сне он яростно кричал, повергая в ужас всех, кто находился в доме, ему постоянно нездоровилось, и он вместе с Сибиллой уезжал в санаторий на лечение. На смуглой коже проявилась болезненная бледность, ненадолго отступавшая только после длительного отдыха. Гаспар испытывал трудности в бизнесе, но никого не желал посвящать в детали. Бывало, он срывался куда-то среди ночи и, возвратившись, ничего не объяснял. Если бы не животное безумие в его обычно умиротворенных глазах, то можно было бы счесть полночные вылазки из дома за визиты к любовнице, но Гаспар выглядел так ужасно в эти моменты, что вряд ли какая-нибудь разумная женщина готова была принять его на свое ложе, не боясь оказаться убитой поутру. К тому же все знали, что он любил Сибиллу и все свободное время посвящал ей, особенно в последние месяцы жизни, будто сам предрекал ждущую его трагичную участь и пытался как можно больше отдать себя любимой жене, которую в скором времени оставит совершенно одну. В супружеской верности Гаспара ни у кого, в том числе и у Сибиллы, не было сомнений. Он всегда был добропорядочным человеком, честным, щедрым, состоятельным и любящим. Имел несколько заносчивый и самовлюбленный нрав, но эти черты не мешали ему помнить о близких и давать им ту заботу, которой они заслуживали. За несколько месяцев до своей кончины Гаспар выглядел изможденным с самого утра. Стоило ему проснуться, как резерв сил уже был на исходе, и потому движения Гаспара выглядели неспешными и ленивыми. Давно он изменил привычке бегать по утрам с долгим валянием в постели. Аппетит появлялся реже раза в неделю – Гаспар днями мог держаться на воде и кусочках зачерствевшего хлеба. Сибилла мыслила оптимистично и верила, что в скором времени муж поправится. Ливия, наоборот, чувствовала приближение трагедии, материнская связь с сыном передавала тревожные сигналы о скором конце Гаспара. Оказалось, что мать верно понимала эти сигналы, но все равно не смогла уберечь сына от беды. Кто мог подумать, что Гаспар, не получивший ни единого штрафа за превышение скорости, не войдет в поворот на серпантине и вылетит с горы в пропасть, будто позабыв, что сидит за рулем автомобиля, а не за штурвалом самолета. Официальное заключение – несчастный случай. Однако полиция больше склонялась к версии о самоубийстве: слишком мало доводов считать, что Гаспар вообще пытался повернуть: ни следов от протертых шин на дороге, ни царапин на тормозных дисках, водитель был не пристегнут и так далее. Энрике воспользовался своими связями в полиции, чтобы Гаспар не запомнился трусливым самоубийцей, и пресса осветила его смерть как автокатастрофу, в связи с чем призвала местные власти получше укрепить ограждения на опасных участках дороги. Они не знали той подробности, что даже если бы Гаспар не снес хилое ограждение вместе с собой в обрыв, то при ударе его бы вынесло через лобовое стекло – и он бы все равно погиб. Неясно, какая из двух смертей хуже.

– А Энрике сегодня нет здесь? Я буду рад познакомиться с ним, – промолвил Айзек, оглядываясь в поисках Сибиллы. Ему не хотелось, чтобы она увидела его в стане врага.