Роберт МакКаммон - Кусака

— Не знаю, — наконец сказал Роудс таким голосом, словно получил мощный удар в солнечное сплетение. — Ей-Богу, не знаю.

— Я знаю! — крикнула Джесси. — Моей дочери необходим врач! — Она кинулась к телефону. Местный оплот здравоохранения представлял собой небольшое белое здание в двух кварталах от дома Хэммондов. Там без малого сорок лет заправлял делами доктор Эрл Ли (Эрли) Мак-Нил, бессменный городской терапевт. Доктор Эрли, человек раздражительный и вспыльчивый, курил черные сигары и пил в клубе «Колючая проволока» неразбавленную текилу, однако дело свое знал и сообразил бы, как помочь Стиви. Джесси подняла трубку и начала набирать номер.

Палец полковника нажал на рычаг.

— Давайте подождем минутку, доктор Хэммонд, — сказал Роудс. — Идет? Давайте поговорим о…

— Уберите руку с телефона. С е й ч а с ж е, чтоб вас!

— Полковник, — окликнул Ганнистон.

— Прошу вас. — Роудс схватился за трубку. — Давайте не будем вводить в курс дела новых людей, пока не выясним, с чем мы столкнулись…

— Я сказала, что звоню доктору Мак-Нилу! — Взбешенная Джесси готова была то ли расплакаться, то ли влепить полковнику пощечину.

— Полковник, она опять пошла, — сообщил Ганнистон, и на этот раз Роудс с Джесси оборвали спор.

Стиви скользящей походкой шла к противоположной стене с мозаикой солнечных пятен. Остановившись перед ней, она постояла, неподвижно глядя на стену. Потом подняла правую руку, вертя ею так, будто видела впервые в жизни, и пошевелила пальцами. Коснувшись большим пальцем своего расквашенного носа, девочка несколько секунд рассматривала кровь, потом опять воззрилась на стену. Она вытянула руку и большим пальцем, кровью, провела на светлой стене вертикальную линию. Потом снова поднесла палец к носу, обмакнула в кровь и в нескольких дюймах от первой вертикали начертила вторую.

Обе вертикали перерезала горизонталь.

— Ч т о з а ч е р т… — выдохнул Роудс, делая шаг вперед.

Вторая горизонталь завершила на стене аккуратную решетку. Измазанный кровью палец Стиви вписал в центральную клетку небольшой аккуратный нолик.

Девочка повернула голову, посмотрела на Роудса и, ставя одну ногу позади другой, отошла от стены.

— Ручку, — сказал Роудс Ганнистону. — Дай ручку. Скорее!

Капитан подал ему ручку. Роудс щелкнул кнопкой, подошел к стене и вписал в нижнюю правую клетку крестик.

Стиви сунула палец в ноздрю и в левой клетке среднего ряда нарисовала красный 0.

Джесси наблюдала за крестиками-ноликами в мучительном молчании. В животе бурлило, о стиснутые зубы колотился крик. Тело с разбитым носом принадлежало Стиви, но существо, нарядившееся в него, не было ею. А если так, что стало с ее дочерью? Куда девалось сознание Стиви, ее голос, ее душа? Джесси сжала кулаки. На одну страшную секунду ей показалось, что крик сейчас прорвется, и тогда все кончится. Дрожа, она молилась, чтобы кошмар лопнул, развеялся, как чары, наведенные сильной жарой, и она очнулась бы в постели под Томово громкое: «Завтрак готов!» Господи, Господи, Господи…

Стиви (вернее, принявшее обличье Стиви существо) закрыло полковнику путь к выигрышу. Следующим ходом полковник отрезал Стиви путь к победе.

Стиви поглядела Роудса, потом на клетки, потом снова на полковника. Личико мелко задергалось — работали незнакомые мышцы. Рот тронула улыбка, но одеревенелые губы не отозвались. Она рассмеялась — «Х х а!» вытолкнутого голосовыми связками воздуха. Улыбка стала шире, раздвинула губы. Просиявшее от радости личико снова стало почти детским.

Роудс осторожно улыбнулся в ответ и кивнул. Стиви тоже кивнула, более осторожно и с усилием. Продолжая улыбаться, она повернулась и медленным шагом канатоходца заскользила в коридор.

У Роудса взмокли ладони.

— Ну, — сказал он охрипшим напряженным голосом, — по-моему, мы влипли. А, Ганни?

— Я бы сказал, да, сэр. — Ослепительный лоск Ганнистона дал трещину. Сердце капитана тяжело стучало, колени тряслись, потому что он понял то же, что и полковник Роудс: либо девочка очень тяжело больна, либо это действительно уже не ребенок. Но постичь, как и почему такое могло случиться, прямой логический ум капитана не мог.

Они услышали голос — нет, скорее выдох, странный шорох, похожий на шелест ветра в камышах: «Аххх. Аххх. Аххх».

Первой в комнате Стиви очутилась Джесси. Стиви — не-Стиви — стояла перед доской объявлений, вытянув правую руку. Палец девочки — существа указывал на вырезанные из ватмана буквы алфавита. «Ааахх. Ахххх», выговаривал голос, пытаясь ухватить отложившийся в памяти звук. Лицо исказилось от напряжения. «АхххА.А.А.» Палец передвинулся к следующей букве. «Бэээ. Вэээ. Гэээ. Дэээ. Еее». Следующая буква вызвала заминку.