Мария Елифёрова - Странная любовь доктора Арнесона

Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.

Искренне ваш,

У.А. Крейджи

8. В растерянности

Инспектор Каннингем со стоном закрыл лицо отпечатанным на машинке листком и откинулся в кресле.

– Да что они, сговорились все придуриваться? – жалобно сказал он вслух. Хотя понимал, что это невозможно. Профессор Крейджи не знал, что ему пишет детектив из Скотланд-Ярда – Каннингем позаботился об этом не упоминать, и вряд ли профессор древних языков, живущий отшельником в деревне с названием «Рождественские Лужки» (тьфу!), станет звонить в лондонские справочные бюро и узнавать, кто именно обитает по адресу в Южном Кенсингтоне. И даже если бы он навёл справки, он точно не мог бы узнать, что Каннингем ведёт дело Каролины Крейн.

Неужели существует какая-то особая наследственность, превращающая мужчину в женщину один раз в девять дней? Или ночей? Мисс Крейн никто никогда не видел днём…

Но почему эта легенда не известна нигде, кроме Скандинавии? Каролина Крейн была англичанкой… Была? Или есть?

Он уже почти не сомневался, что Каролина Крейн продолжает своё существование в другом обличье и под другим именем. Что с того, что поиски не удались и Билли Картрайт, он же Фанни Кок (снова тьфу!), не имел никакого отношения к мисс Крейн? Каннингем найдёт это чудовище, кем бы оно ни было.

Он ощутил решимость, к которой примешивался привкус вины перед доктором Арнесоном. Он подумал, что, будь Арнесон англичанином, Скотланд-Ярд обошёлся бы с ним мягче и наверняка довольствовался бы домашним арестом – сказалась обычная подозрительность по отношению к иностранцам. Вид больного, изнурённого допросами доктора при их последней встрече оставил у него в душе неприятный осадок. Как мало времени потребовалось, чтобы сделать это жалкое привидение из могучего рыжеволосого норвежца, похожего больше на викинга, чем на психолога!

Норвежца?.. Арнесон, конечно же, понял, на что намекала мисс Крейн. Он разгадал её шифр, хотя и не сразу. Он знал, кто такая Каролина Крейн и в чём заключалась её тайна. Он с самого начала был уверен, что она его соотечественница, хотя она по какой-то причине упорно это отрицала.

В чём бы ни была замешана мисс Крейн, Арнесон не мог рассказать всё, поскольку его и впрямь сочли бы сумасшедшим. Он, безусловно, успел полюбить эту женщину – можно было только гадать, какие чувства он испытал, когда она раз и навсегда утратила женский пол. Что с ней случилось? Потеряла ли он способность быть Каролиной Крейн раз в девять дней? Или речь всё же идёт об изощрённом маскараде, от которого она отдыхала лишь один день из девяти, а затем он по какой-то причине должен был стать пожизненным?

Любая гипотеза требовала объяснений, откуда она столько знает о докторе Арнесоне – включая те сведения, которые не мог передать ей Роу. Минуточку… Роу…

Эта безумная мысль молнией сверкнула в голове инспектора, но он поспешил отбросить её. Круглолицый, бледный, черноволосый Роу никак не мог играть роль мисс Крейн. Даже если эта загадочная шлюха и впрямь обладала способностью к перевоплощениям, вряд ли она могла менять и внешность. Есть пределы сказкам, в конце концов.

А если нет? Если это существо, черти б его побрали, умеет менять обличья с такой же лёгкостью, с какой Золушкины мыши превратились в коней, а карета в тыкву?

«Я и правда сейчас сойду с ума», – подумал инспектор. И, чтобы не сойти с ума, он достал блокнот и записал:

Навестить Стивена Роу.

9. Стивен Роу (в который раз)

Экономка доктора Арнесона вернулась из отпуска. По её выражению лица, когда она открывала дверь инспектору, было заметно, что лишь уважение к закону не позволяет ей выставить его вон. Она, впрочем, немного смягчилась, когда Каннингем сообщил, что цель его визита – не сам доктор, а Стивен Роу. Справившись для порядка о здоровье доктора («Какое там здоровье! – огрызнулась почтенная дама. – Еле живой после ваших допросов»), он был отправлен в приёмную дожидаться того, кого хотел видеть.

От нечего делать он принялся разглядывать интерьер приёмной, хотя бывал там уже не раз. Странная комната, оштукатуренная и побеленная, без единой картины на стенах, но на полочках расставлены африканские скульптуры из тёмного дерева, гротескные и жутковатые. Под ногами тростниковые циновки, которые глушат звук шагов. Диван псевдовикторианский, новодел, это Каннингем уже отметил раньше, но тёмный цвет кожаной обивки идёт к этим негритянским статуэткам. В общем, тревожно, но не безобразно. Скорее, завораживающе. Возможно, пациенты Арнесона настраивались здесь на какую-то нужную волну…