Мария Елифёрова - Странная любовь доктора Арнесона

«Нужно застегнуть, – сконфуженно сказал я, – там крючки сзади, я не достаю».

Тогда тётя встала и, притянув меня к себе, застегнула на мне платье. Лиф был тесен, мне было трудно дышать, но отчего-то это лишь усилило моё волнение. А затем она внезапно повернула меня к себе лицом и задрала мне подол, заголив меня до пупка.

Вы, конечно, можете догадаться – я думал, что умру со стыда, и не мог пошевелиться от одного сознания того, что тётя всё это видит, всё, что вздулось и торчало у меня под платьем. А тётя нашла это ужасно забавным.

«Ты не такой взрослый, как я думала, – сказала она, смеясь, – тебе нужна присыпка».

С этими словами она взяла пудреницу и коснулась щекотной пуховкой моих голых ягодиц. Я задрожал.

«Раздвинь ляжки пошире, малыш», – сказала тётя. Пуховка запорхала по мне везде. И тут-то это и случилось. Электрическое сотрясение, спазм по всему телу – и безнадёжно изгаженная пуховка.

Тётю тогда это лишь насмешило. Я же испугался так, что больше никогда к ней не приходил. Впрочем, через два года я уехал учиться в Марбург, и там собратья-студенты довольно быстро приобщили меня к обычным мужским развлечениям. На какое-то время я сделался даже удальцом; я демонстрировал цинизм в обхождении с женщинами и охотно пересказывал грязные анекдоты, дополняя их цитатами из Ницше. Про этот эпизод я старался не вспоминать.

Почему я решился вам об этом написать? Вы хотели от меня откровенности – вот она. Всё, что я написал вам в этом письме, чистейшая правда, как и то, что я не вспомнил бы запаха духов моей тёти, если бы не ваше послание. Но я не знаю, что об этом думать. Откуда вы могли узнать об этих духах? Если вы приходитесь мне кузиной (а что мне ещё может прийти в голову?), то отчего напускаете на себя такую таинственность, и отчего не сказать об этом прямо? Более того, как вы узнали, что раньше я пользовался одеколоном «Дамаск»? Я сбит с толку, я схожу с ума. Молю вас об одном – если вы действительно любите меня, проявите сострадание, внесите хоть каплю ясности во всю эту запутанную историю.

Всегда ваш

Сигмунд Арнесон.

33. Каролина Крейн – Сигмунду Арнесону, 2 ноября 1923 г.

Дорогой доктор Арнесон,

сюжет с платьем и пуховкой прелестен, его-то я и хотела от вас услышать. В награду я, пожалуй, отвечу на ваши вопросы.

Вы предположили, что я дочь вашей тёти Сабины (её ведь звали Сабина, разве не так? хоть вы про это в письме не упоминаете). К счастью или несчастью, вы ошиблись. Я не ваша кузина, хотя я и знала вашу тётю, и бывала в той самой комнате, где произошла сцена, описанная вами. Вы, кстати, помните, что на комоде у неё сидела фарфоровая кукла с ужасно глупым выражением лица? У неё ещё в волосах был клетчатый бант (у куклы, а не у тёти Сабины).

Но если я отвечу прямо на ваш вопрос, откуда мне всё это известно, то вы мне не поверите. Вы сочтёте, что я лгу, фантазирую, дурачу вас, издеваюсь над вами с целью выставить вас на посмешище. Поэтому я хочу, чтобы вы до всего докопались сами. Главное, чтобы вы не скрывали свой опыт от самого себя.

С любовью к вам,

Каролина Крейн.

P.S. Этой ночью вы не надели мою подвязку, а обещали делать это каждый раз, когда ложитесь спать. Прошу вас держать слово.

34. Сигмунд Арнесон – Каролине Крейн, 3 ноября 1923

Дорогая Каролина,

вы утверждаете, что я обо всём должен догадаться сам, но при этом всё больше и больше забрасываете меня загадками – без малейшего ключа к ответу. Прочтя ваш постскриптум, я в очередной раз оказался на грани безумия. Как вы могли узнать про подвязку? Я готов допустить, что вы были знакомы с тётей Сабиной, что она проболталась вам об истории с платьем и пудрой и что вы выведали у неё марку духов, которые она любила в молодости; я могу предположить, что про одеколон «Дамаск» вы узнали от кого-то из моих знакомых – но, чёрт возьми, как вам удалось узнать, что я не надел подвязку? Я мог бы вообразить, что вы подкупили беднягу Роу, и он подсматривал за мной – но с тех пор, как я получил от вас подвязку, я запираю дверь спальни изнутри и оставляю ключ в замочной скважине.

Должен предупредить вас – в колдовство и магию я не верю, хотя, видимо, вы хотите заставить меня в них поверить. У всего должно быть естественное и разумное объяснение, и я хочу его получить. Клянусь, я его найду – ведь я учёный, и это моя профессия.

Всегда ваш

Сигмунд Арнесон.

P.S. Вы знаете и то, что любопытство меня возбуждает ещё больше. Что ж, я принимаю вашу игру – по крайней мере, мой чертёнок её принимает. Он встал на дыбы, пока я писал это письмо. (Если вам интересно, я сейчас в одной рубашке).