Мирей Кальмель - Проклятая комната

Затем он стал ждать. Зверь сильно ослаб, но если доживет до утра, то жить будет. С его помощью он надеялся разыскать Лоралину, где бы она ни была. Он сам хотел было идти на ее поиски, но слишком велик риск заблудиться в подземном лабиринте. Чтобы быть ей полезным, следовало ждать. Ждать и надеяться.

Разбудило его прикосновение шершавого языка к щеке. До чего же он продрог! Костер, который беспрестанно поддерживала Лоралина в центре пещеры, давно погас. Назойливо жужжали мухи, и трупам некуда было укрыться от этих паразитов. Рядом стоял Ситар. Филиппус подумал, что правильно сделал, не перетащив его в более безопасное место. Он был уверен, что солдаты больше не вернутся после того, как забрали все, что их интересовало. Волк понемногу пришел в себя. Он лизнул давно небритый подбородок врача, и Филиппус умилился от проявленного им чувства сообщничества. Он осмотрел рану. Ситар еще долго будет хромать, но опасность заражения миновала. Филиппус встал, потянулся, мышцы его постанывали.

— Надо ее найти. Веди меня! — сказал он зверю, который в ответ повилял хвостом.

Ситар уверенно направился к склепу, бесцеремонно вскрытому солдатами Франсуа де Шазерона. Филиппус ощутил суеверный страх, от которого похолодело в животе, однако последовал за волком. На пороге он остановился как вкопанный:

— Вы! — вырвалось у него.

С покрасневшими от слез глазами Альбери сидела на корточках между двух наполовину разрытых холмиков. Ситар приблизился к ней и облизал ей руки.

— Милый Ситар, я была уверена, что ты выпутаешься.

— Не благодаря вам, судя по всему! — жестко бросил Филиппус.

Они какое-то время молча неприязненно глядели друг на друга, потом он спросил:

— Где она?

Альбери знаком попросила его подойти поближе. Она выглядела очень усталой.

— Шазерон заключил ее в одну из своих темниц. Помиримся, Филиппус, вы не против? Сейчас не время для ссор.

Ему хотелось выплеснуть на нее все, что накипело на сердце, но он признал ее правоту. Отныне нужно было думать только о Лоралине. Он подошел и сел рядом.

— Как это случилось?

— Вам не понять. Даже я не понимаю. Нужно спасать ребенка, Филиппус.

— Спасать нужно обоих, — убежденно произнес он.

Они помолчали. Альбери, набрав в горсть камешков, машинально пересыпала их из одной руки в другую. Это помогало ей размышлять, но их шорох раздражал Филиппуса. Однако он не остановил ее. Что-то непонятное витало в этом месте, но что именно, этого он не мог сказать. Он горел желанием действовать, куда-то бежать, но не знал куда.

— Шазерон считает, что запер меня в моей комнате, — заявила Альбери. — Когда я наткнулась на стражника у моей двери, который сказал, что в замке установлен карантин, то сразу поняла, что произошло нечто необычное. Тогда я закрылась изнутри на задвижку, и… вот я здесь.

— Надо ее освободить, немедленно! — приказным тоном произнес он.

— Нас схватят! Подождем до ночи…

— Я не хочу ждать, Альбери! Пойду один, если требуется!

— Не дурите! Вы заблудитесь. А он не причинит ей зла.

— Вы в этом уверены?

Она повернула к нему обеспокоенное лицо.

— Я ни в чем не уверена, мессир, но мне хочется в это верить, потому что другого выбора у нас нет.

— Ваш муж не может нам помочь?

— Он вернется только через несколько дней. Не знаю, где он сейчас — уехал с каким-то поручением сеньора.

— Значит, мы остались с ним один на один.

— Да.

— Есть ли потайной ход в ту темницу?

— Да. Англичане все предусмотрели на тот случай, если окажутся в заточении, но, как и каждый ход, этот начинается в горах. Не знаю, исправен ли механизм, открывающий дверь.

— Давайте проверим!

— Какой вы несдержанный, упрямый и неразумный, — одернула его Альбери. — Вы хотите рискнуть приводить его в действие на глазах стражника или Шазерона? Этой ночью, я сказала!

Филиппус потупился. Несмотря на гложущее его беспокойство, он вынужден был признать, что она права. Тем не менее ему не сиделось, возбуждение побуждало к действию. Он подошел к могилам. Альбери тотчас вскочила.

— Что вы собираетесь делать?

— Надо их привести в порядок, обе.

Альбери твердой рукой преградила ему дорогу.

— Нет. Если он вернется и увидит их восстановленными, то организует на нас облаву. Ничего не надо менять, вы понимаете? Ничего. До ночи вас с Ситаром надо где-то спрятать. Идемте.

Не оставив ему выбора, она повела его. Филиппус послушно последовал за ней, но у него возникло странное впечатление, что она не хотела, чтобы он подходил к могилам. Еще более странным было и то, что Ситар привел его сюда, чего никогда не делал раньше, даже не позволяя и близко приближаться к склепу. Филиппус позволил провести себя узким лазом — не выше колен — в другую пещеру, меньшего размера, с потолка которой свисали сталактиты.