Руслан Передельский - Чугунные облака

– Продолжайте, ваше первое убийство, после которого по ужасной ошибке на электрическом стуле было спалено двое невиновных.

Сейчас они казалось, пытались, но жаль, что с опозданием, распознать проблему на корню. С чего всё началось? С рыжей болеющей девчонки: первая клетка кровавой шахматной доски.

В зале, закрывая заплаканные глаза, сидела рыжая, один-в-один как дочь, женщина средних лет, чувствовавшая что ещё одна колкая подробность про жестокое убийство её дочери заставит слабое и изуродованное многочисленными царапинами и кровоподтёками материнское сердце вновь разбиться на множество частей. Оно уже разбилось однажды, почти десять лет назад, когда пришло известие о мёртвом теле дочери посреди сухого поля. Но сейчас, те мелкие осколки грели тёплые воспоминания. Её улыбка и развитая не по годам мудрость. Врачи прогнозировали дочери отставание в развитии, но порой её умение сочувствовать и поддержать поражало. Её умная и находчивая девочка была развита не по годам. И как же не хотелось омрачить теплейшие залитые солнцем воспоминания подробностями о последних минутах её жизни.

В голове мамы жутким фильмом ужасов сменяли друг друга правдоподобные картинки случившегося, ведь чудовище описывало всё крайне кинематографично. На тех выгоревших кадрах видно её девочку, лежащую посреди жёлтого поля. В умных и понимающих глазах застыли слёзы, из горла вырывается крик. Она не понимает, что же хочет нависавший над ней мужчина. Ребёнку никогда не понять, что творится в голове у одержимого убийствами других человека, впрочем, как и нормальному взрослому.

– Я почувствовал что если девочка закричит громче у меня начнётся… – маньяк замялся, перебирая капельки стекавшего пота на своих тонких губах, вытянутых в кривой ухмылке, как капли сладкой газировки. Он говорил громко и отчётливо, желая впечатлить каждого сидевшего в зале – Я не хотел, чтоб она прекращала кричать. Мне нравилось как она вырывается из моей хватки и пинает меня своими тонкими ножками – бледная и невероятно белая кожа преступника сияла под светом ламп. Даже без его крупных очков в тёмной оправе, отобранных полицейскими, он имел счастье разглядеть шокированные лица людишек, хоть и порой они размывались, и всё вокруг мешалось в единую массу.

– Что вы почувствовали, когда… – судья заминался, и это делало его похожим на сидевшего в клетке особо опасного зверя: сумасшедшего человека – … убили её?

– Наслаждение. Удовлетворение – отчётливо закончил психопат – Догнав её, я стал сильнее царапать ногтями детскую мягкую кожу, после чего она ещё сильнее закричала. Тогда я почувствовал это. Почувствовал в первый раз.

Сентябрь 1981 года

В этот период времени в городе стояла особая жара. Первые дни осени тут, как бы абсурдно это не было, становились разгаром и пиком лета. Солнце словно прилетало максимально близко к нашей планете, почти касаясь своей раскалённой поверхностью озонового шара. Стоит лишь выйти на пыльную залитую светом дорогу, как спустя мгновение тело сразу же станет мокрым, будто бы тебя облили ведром тёплой воды.

Местные считали своим тяжким проклятием, что главное время года, предназначенное исключительно для тяжкой физической работы, выпадало на этот сезон.

Разбросанные по сухому полю невысокие домики держали вокруг себя приличную дистанцию. Более обеспеченные люди любили пространство, держа на своих владениях скот. Более бедные вынуждены были теснится в хижинах с выгоревшими крышами, изнывая от жары и хоть как-то спасаясь небольшими шумно гудящими вентиляторами, но сейчас даже к этим никудышным приспособлениям местные доступа не имели. Они вынуждены были трудиться на полях, попутно приучая к тяжелейшему ремеслу своих детишек. Самыми людными местами тут стали окружённые стенами лесополос пшеничные поля, а сам городишко, вымирая, напоминал переживший взрыв атомного реактора посёлок. Грязные стены и треснувшие окна, крупные собаки, охраняющие низкие дома, абсолютная тишина и лишь шум гоняемой ветром по дорогам пыли.

«Дзынь-дзынь» – тишину безлюдного города нарушил велосипедный звонок. Услышав звонкий шум, сторожевые собаки напряжённо подняли морды, но увидя кто именно едет расслабились и дальше погрузились в дрёму. Даня и Дима, местная бездельная шпана, рассекали по посёлку на велосипедах. Для всех лето только что закончилось, но не для них. Они с чистой совестью прогуливали школу, кидая камни в окна старых домов, жители которых сейчас трудились на поле.