Руслан Передельский - Чугунные облака

– Мы туда залезем?! Это… это…

– … безумно? Ты это хотела сказать? – Каролина не отрывала взгляда от его глаз. Как маятник, качающийся из стороны в сторону в руках опытного гипнотизёра – они способны были заставить поменять мнение по щелчку пальцев.

«Щёлк!» – и ты готова на любые безумства. Главное, чтоб эти глаза были рядом.

– Сегодня я готова на безумие – прошептала Каролина потягиваясь к устам парня. Этот вечер настал. Долгожданный поцелуй, долгожданное объятие – и ни что не помешает, ведь весь город сейчас собирается под одной крышей где-то вдали.

В салоне машины моих родителей пахнет новым освежителем. «Пьянящая орхидея». Полная чушь. Вы когда либо вдыхали аромат орхидеи? Нет? А ощущали, что она пахнет «пьяняще»?

Мысли об абсурдности названий освежителей заглушали громкие маты. На узкой улочке центра города началась самая настоящая пробка – фантастическое явление для здешних мест. Справа – уютная кофейня с высокими окнами во всю стену, сквозь которые видно десятки книжных полок. Слева – однообразные дома, явно требующие реставрации. Стены обшарпанны, штукатурка в некоторых местах осыпается – напоминает проблемную кожу на лице старика. Куча домишек в пять этажей чередой наваливаются друг на друга, создавая узкие улочки, посреди которых неустанно сигналят автомобили.

В одном из таких домов жил Давид. Мысль о нём навивает грусть. Жестокое убийство, которого не заслуживал ни один человек на нашей планете. Что уж говорить о невинном подростке, наслышавшемся самых обидных слов за короткую жизнь.

Угрюмая жизнь – ужасная смерть.

– Бля, да вывернешь ты или нет? – из окна «Шевроле» спереди высовывается мужчина, лицо его укрыто тёмной щетиной. Маты продолжаются, вылетая из окон авто как птицы, рвущиеся на свободу, из клеток.

Усатый мужик наконец припарковал свою развалюху, номера на ней нельзя было разобрать из-за плотного слоя ржавчины. На заднем стекле, облепленном грязью, висела наклейка «Ребёнок на борту». В прицепе валялась куча пыльного хлама.

С ярким лучом света, пробившимся в узкую улочку, показалась просторная площадь. Вид её навивал самые ужасные воспоминания.

Крик, толпа в суматохе мечется из стороны в сторону, отдавливая друг другу ноги. Над ней, под золотым блестящим куполом громоздкой церкви располагается миниатюрная сцена. Лужи крови, вид расчленённого тела – всё до мелочей отложилось в памяти. Каждая капелька крови, стекающая по коже, его выражение лица.

Как и в прошлый раз площадь наводнили люди. Все спешили попасть на собрание в ратушу, заняв самые приличные места. У входа в вычурное здание собралась очередь, тянущаяся до магазина «GAP”. Макдональдс, находящийся на противоположной стороне, казалось, сейчас же разорвёт от находящегося внутри народа. Они кричали, ломились ближе к кассе, будто желая разнести кафешку по кирпичику.

Но на этот раз наша машина проехала мимо гущи городской жизни. Тонкий вытянутый шлагбаум справа от ратуши поднялся, пропустив нашу машину на задний паркинг.

Чувство, словно я тут работаю каждый день. Улыбчивый охранник, миловидная блондинка с объемной грудью, подбежавшая к нашей машине – секретарша.

– Позвольте вас проводить к Арсению.

Понятное дело, все они были осведомленны о том, кто сидит в потрёпанной тачке, совсем не вписывающейся в компанию крайслеров и лексусов.

Угрюмые дома серыми стенами нависали над задним двором, в асфальте которого пророс высокий клён, зелёными ветвями скрывавший ратушу от посторонних глаз. Должно быть в плохую погоду центр города выглядит удручающе благодаря тоскливым цветам. Сейчас же он выглядит притягательно старинно и вычурно. Многое в этом мире зависит от солнечного света.

Секретарша постукивая шпильками по деревянному паркету провела нас в узкий коридор. Стены увешаны портретами. На пышных позолоченных рамах красовались металлические таблички, читать которые не было времени. Блондинка спеша пробежала к массивной дубовой двери, неловко открыв её тонкими ручками и отступив на шаг:

– Прошу вас – улыбнулась она, захлопнув дверь за нами.

Просторный балкон больше напоминал амфитеатр в зале оперного театра. И вообще, сам зал заседаний был больше похож на оперу. Представление о многих вещах у жителей города сбивалась до абсурдности: от подкастов до мэрий.

Хрустальные люстры освещали партер и узкие балкончики: множество маленьких – простой круглой формы, и один вычурный, огромный, нависающий в самом центре. На белоснежных стенах просматривались узоры и целые истории, отыгрываемые вырезанными ангелочками. Маленькие кокетливо общались на балконах, большие – два амура, целились со сцены деревянными стрелами в зрительный зал.