Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

–Что это за здание? –спросил я у конвоирши.

–Это храм нашей заступнице и покровительнице богине Артемиде.

– О, это известная греческая богиня, –вступил в разговор прелат. – Когда я учился, мы изучали греческую мифологию. И, насколько я помню, она является покровительницей охотников, защитницей девственниц и целомудрия.

– Очень интересно. А что же с остальными, которые не входят в эту категорию? Как им быть? – возник у меня вопрос.

– Но ведь они были когда-то такими же, как все, а потом потеряли свой приоритет, пойдя навстречу мужским желаниям, так что в принципе и они находятся под покровительством Артемиды, – и прелат вопросительно посмотрел на охранницу.

Та, наконец, соизволила вступить в наш разговор и, показывая рукой в сторону храма, произнесла:

–Вот те монеты, которые на подносе, – это искупительная жертва девственниц богине. Часто в жертву приносят баранов, лошадей, быков. Но иногда и пленников. Та что, считайте, вам повезло, что вас не погнали на жертвенный алтарь, как предлагали некоторые, а приговорили к работе на благо общества.

Эти слова произвели на нас достаточно серьезное впечатление. Мы переглянулись между собой, на секунду представив, что с нами могло быть в недалеком прошлом, которое оставалось за спиной. После такой новости нам расхотелось говорить, и мы молча добрались до нужного места. Наше будущее жилище представляло из себя длинное здание, сделанное из веток, обмазанных глиной, с небольшими окнами. Внутри находились спальные места в виде охапок соломы, застеленных рядном. Возле дома нас встретил пожилой казак с серебряной серьгой. Молча рассмотрев нас, он определил нам один из углов этого строения для проживания, объявив при этом, что пока мы можем отдохнуть, а затем будем определены на рабочие места. Естественно, мы не возражали и с удовольствием приняли горизонтальное положение, наслаждаясь минутой покоя.

Однако долго расслабляться не пришлось. Буквально вскоре послышался шум, женские голоса, и наши ряды стали быстро редеть. Первым оставил нас Петр, которого определили в ватагу рыбаков, затем за возницей приехала телега, и он отправился присматривать за табуном лошадей. Дошла очередь и до меня. За мной приехала стройная молодая особа, держа за уздечку заводного коня, на котором я и отправился в расположение военного табора. Остался один прелат, который, как оказалось, не был востребован сегодня.

Ехать на лошади мне было неудобно, так как седла на ней не было. Поэтому дорога до военного лагеря не вызвала удовольствия. Он представлял собой ровную площадку, где ровными рядами стояли палатки, в которых жили девушки. Часть из них скакала на лошадях, учась брать различные препятствия, другая метала копья в деревянные щиты, а некоторые рубились на мечах в полную силу, раздавая удары и направо, и налево. Мы остановились у белой палатки, откуда при нашем появлении вышла сурового вида женщина, на которой были надеты кожаные доспехи, а в руке у нее было копье. Смерив меня ничего не значащим взглядом, она повела нас туда, где метали копья. По пути мы проходили мимо палаток, возле которых живописно сидели девушки и занимались своими насущными делами. Одна точила меч, другая латала кожаный нагрудник, третья зашивала свою тунику, а четвертая устроила бой со своей тенью, пытаясь нанести ей поражение. Все они с чисто женским любопытством смотрели на меня, провожая каким-то особенным взглядом. От такого внимания мне стало не по себе, и я ускорил шаг, догнав своего направляющего. При нашем появлении занятия на площадке прекратились, и все повернулись к нам. Адрастеия, оказывается так звали эту мускулистую женщину, что означало – храбрая, приподняла копье и, взвесив его в руке, резко метнула в цель. Раздался глухой удар, и оно воткнулось точно в центр щита. Внимательно посмотрев на меня, она предложила мне проделать то же самое. Это был очень ответственный момент, так как надо было метать чужое копье, к которому я не привык. Кроме этого, копья различаются по весу, центру тяжести, по наконечнику и так далее. Поэтому каждое копье летит по- своему: одни со свистом, другие тихо, третьи вращаются в полете. Исходя из этого следует рассчитывать траекторию полета и его высоту таким образом, чтобы оно попало туда, куда ты наметил. Когда это твое личное оружие и ты каждый день с ним тренируешься, то все у тебя происходит автоматически, и ты уже примерно знаешь результат. Здесь все по-другому. Оценив метательные копья, стоявшие на подставке, я выбрал то, которое было более потертым и поцарапанным. Очевидно, оно пользовалось спросом в силу каких-то причин. Взяв его в руку, я понял, что оно достаточно практичное, не легкое и не тяжелое и по мне в самый раз. Определив его в руке, я прицелился, выбрав точку для броска. Безусловно, я должен был попасть рядом с первым копьем, иначе меня не поймут. Затем я определил траекторию полета исходя из веса копья, после чего размахнулся и послал его в полет, не отрывая взгляда от снаряда. Тут главное было связать взглядом копье и в полете сопровождать его к той точке, которую ты наметил. Именно твой взгляд не дает ему сбиться с пути и как бы подталкивает сзади. Стоит только на секунду его ослабить – и копье или другой какой-либо снаряд обязательно что-нибудь выкинет. Копье, свистнув в начале полета, понеслось к своей цели, провожаемое не только моим взглядом. Приподнявшись чуть вверх, оно спикировало на мишень, воткнувшись рядом с первым копьем, при этом расщепив его древко на две части. Это, очевидно, было связано с тем, что наконечник копья был двухгранным. Я сам не понимал, как такое произошло, но на присутствующих это произвело впечатление. Они вопросительно уставились на Адрастеию. Та, нервно передернув плечами, развернулась и повела меня туда, где девушки рубились на мечах. Причем этот неестественный для них процесс проходил под непрерывные женские вопли, от которых иногда звенело в ушах. Пончтно, что удары были слабые, но некоторые добились достаточно неплохих результатов владения мечом. Я в этом тоже ничего не смыслил, так как мое оружие – казачья сабля. Но что-то общее во владении этими приемами было.