Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

–Ну что, познакомился с писарем?

–Познакомился, – ответил я, удивляясь той скорости, с которой уменьшалась еда в его миске.

Видя мое удивленное выражение лица, мой собеседник сказал:

–У нас в селе говорили: «Кто как ест, тот так и работает». Посмотрим на тебя через пару дней.

И он действительно оказался прав. Через несколько дней, занимаясь по утрам обязательными военными физическими упражнениями, я стал принимать пищу с той же скоростью, что и Грицько, а пока медленно ел, ловя на себе взгляды товарищей по куреню. Поев, казаки достали свои глиняные трубки, и над островом поднялся крепкий табачный дым. А я решил ознакомиться с местностью. Центр Сечи был обнесен высоким деревянным забором, внутри которого находились церковь, дома войскового атамана, писаря, скарбница совместно с оружейным запасом, различные служебные постройки и курени, где жили казаки. По бокам стояли деревянные вышки, с которых был хороший обзор всего острова. Отдельно на берегу Днепра стояла переправа, которую охраняли и использовали запорожцы. В специально оборудованных местах и на деревьях сушились связки жирной рыбы, которая пользовалась спросом и у оптовиков, и у местных жителей. По берегу в разных местах плескались лодки – плоскодонки, привязанные к корягам или просто лежавшие на песке. Прогулка по острову заняла у меня достаточно много времени, и я пришел к куреню, когда уже смеркалось. Казаки после хозяйственных работ, как всегда, курили. Увидев меня, они оживились и один из них, находившийся рядом со мной, встал и, протянув мне руку, сказал:

–Ну что, хлопчик, давай знакомиться. Я Опанас, – и крепко сжал мне руку, глядя прямо в глаза.

Учитывая его габариты и рост, рука показалась мне огромной лопатой. Кроме этого он жал мою руку со всей силой, пытаясь выдавить во мне слезы или заставить опуститься на колени. Было очень больно, моя ладошка сразу побелела. Все замерли, глядя на нас, ожидая, чем закончится наше знакомство. Понимая, что сдаваться мне ни в коем случае нельзя, что это новое испытание для меня и от того, как я его выдержу, будут зависеть мои дальнейшие отношения с товарищами по куреню. Осознав это, я начал действовать. Расслабившись, я отключил руку от своего сознания, мысленно превратив ее в мягкий воск, что вызвало удивление у соперника, так как он перестал чувствовать сопротивление и потому ослабил нажим. Воспользовавшись этим моментом, я, глядя в глаза противнику,заставил его поверить в то, что его правую руку обвила змея и сейчас она воткнет в нее свое смертоносное жало. Все эти приемы сбили его с толку. Несколько секунд он стоял в замешательстве, однако затем, очевидно, представив себе, что будет с ним, когда его укусит змея, он резко отпустил мою руку и стал рассматривать свою, периодически дуя на нее и словно что-то сбрасывая вниз. Ничего не понимающие казаки в недоумении переводили взгляд с него на меня. Затем один из них, вынув люльку изо рта, произнес:

–Ты что, хлопче, укусил его или что?

Это разрядило обстановку, и казаки стали громко смеяться, глядя на растерянный вид моего противника.

–Ну, ты, хлопчик, молодец. У нас Опанас не то, что руки ломает, он подковы гнет и гвозди ладонью вбивает, а ты вот выдержал и не пикнул. Ну, давай знакомиться, я Гнат, – и протянул мне руку.

Так по очереди я познакомился со всеми. Рука горела огнем и немного распухла, пришлось пройти к реке и, сидя на лодке, приводить ее в воде в норму. Когда я вернулся, то застал ту же картину: казаки вели разговор о предстоящем походе. Маленький и юркий Остап говорил:

–Я так скажу, хлопцы, перед тем как освобождать наших друзей-товарищей из басурманской неволи, надо бы спросить каждого: ты действительно хочешь домой, в русскую землю, чтобы бороться за нее до последней капли крови, или желаешь остаться здесь? Не потерял ли ты казацкий дух и веру православную или уже обасурманился, и неволя тебе стала слаще воли?

–Да как так можно! – встрял в разговор я. – Неужто любой православный не хочет домой, не хочет поквитаться с врагом за все те притеснения, которым он подвергался в плену?

–Э, не говори так. Жизнь она по-всякому человека крутит.

Остап продолжал, попыхивая своей трубкой:

–Вот в последнем походе под командой славного атамана Ивана Сирко случилось так, что мы освободили из турецкой неволи много наших людей. Были тут и стар, и млад, и «тумы», то есть те, кто родился от смешанного брака. Вывели мы их на границу Крыма, а татары и подоспевшие к ним турки наседают, а мы держим их, не даем прорваться к бывшим пленникам. И вот остановились мы там, а атаман Сирко на коне стоит в центре этой огромной толпы и зычным голосом кричит: