Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

–Остаются ли еще люди в нашей стороне или нет? И откуда их так много берется? Идут непрерывным потоком каждый день. Если людей еще много, то тогда, наверное, мне не нужно менять работу, можно сидеть тут и дальше?

Отец продолжал:

–А когда этих невольников доставляли в Кафу на продажу, то аукционер, расхваливая свой товар, кричал, что эти пленники новые, привезенные из народа королевского, а не московского, поэтому они дороже, так как бесхитростные и простодушные.

А сколько нашей крови течет в жилах турецких янычар? Их туда специально отбирают из наших хлопчиков и воспитывают соответствующим образом. Поэтому помни об этом, храни и защищай веру православную, помогай обездоленным и своим побратимам. Будь справедлив и великодушен к своим врагам, если они того заслуживают. На то тебе мое отцовское благословение. Учитывая, что ты будешь теперь служить на Сечи и тебе, возможно, придется участвовать в военных походах, я хочу, чтобы ты взял с собой ту саблю, которую тебе подарил твой дед.

С этими словами он достал сверток, развернул его, и моему взору открылись прекрасные ножны искусной работы.

–Это сабля не простая, а с секретом. Ее делал знаменитый мастер. Не каждый может справиться с ней, и не каждого она примет. Все твои прежние военные упражнения были как раз подготовкой к овладению этой саблей. Не бойся ее, найди в ней друга и защитника, и она поможет тебе во всем. Зря не доставай из ножен, а если достал, то не останавливайся и пускай в дело. Она должна стать продолжением тебя, твоим вторым я.

С этими словами он передал мне саблю и заставил вытащить клинок. Тот очень легко вышел из ножен, играя переливом узорчатого булата. Держать ее было очень удобно, и она, словно влитая, покоилась в моей руке.

–А теперь посмотри на острие клинка. Видишь вот эти три молнии, которые готовы сорваться с острия и поразить врага?

–Да, – ответил я, приподняв его, чтобы получше рассмотреть узор.

–Так вот, здесь и заключается секрет. Когда в пылу боя ты достигнешь запредельного состояния и занесёшь саблю, чтобы поразить врага, то твои чувства передаются клинку, который вот в этом месте, где молнии, раскрывается на три части и проходит сквозь врага, как через масло, не оставляя ему никаких шансов.

Видя мои попытки найти какой-то секретный выступ на рукоятке сабли, который управлял ее раскрытием, отец спокойно сказал:

Не старайся, ничего такого здесь нет. В том-то и дело, что секрет заключается в силе духа, который оживляет сталь и заставляет ее творить чудеса. Поэтому привыкай к ней, а она будет привыкать к тебе. Старый хрыч (это он так называл моего деда), наверное, знал, что делал, когда подарил тебе это сокровище. Говорят, такая сабля была у самого Тамерлана, с которой он завоевал полмира и унес ее с собой. Возьмешь ее тогда, когда пойдешь в военный поход, а пока будешь ходить с простой саблей, с которой ты постоянно тренировался.

Весь вечер прошел в сборах, а утром я, оседлав коня и распрощавшись с родными, в сопровождении двух казаков отправился на Сечь.

Степь цвела и пахла разнотравьем, весело щебетали и порхали птицы и бабочки. Трава была по колено лошадей, а когда мы попадали в заросли ковыля, то просто скрывались в нем, не видя ничего вокруг. Ехать приходилось осторожно, по дороге, известной только моим попутчикам. Периодически кто-нибудь из нас выскакивал на холм, чтобы окинуть взглядом путь, который предстояло пройти в дальнейшем на предмет возможной опасности, и сразу прятался в траву. Лошадей водой поили из замаскированных криниц или из небольших ставков, расположенных в балках. Один раз едва разминулись с небольшим отрядом татар на низкорослых лошадях, которые осторожно пробирались по степи, настороженно поглядывая по сторонам. Нам удалось спрятаться в небольшой балке и держать головы лошадей руками, чтобы они, не дай Бог, не заржали. На крайний случай у каждого из нас кроме сабли было по два заряженных пистоля и мушкет. Но, к счастью, все обошлось. Ночевали мы в небольшом селе, спрятанном так хитро среди балок и оврагов, что, не зная дороги, попасть туда было относительно трудно. Старший из казаков постучал в окно третьей от начала села хаты и на вопрос «Кто там?» произнес интересную фразу, которая оказалась ключом, открывающим двери казачьим путникам. Звучала она так: «Пугу-пугу, казак с югу, сам простой и с ним двое на постой». Нас пустили в хату, где чадил каганец, угостили молоком с хлебом и определили на ночлег на сене в сарае, так как в самой хате спать было негде. Старший остался беседовать в хате с хозяином, а мы со вторым казаком с удовольствием зарылись в душистое сено. Утром, поеживаясь от росы, скопившейся за ночь, мы оседлали лошадей и не торопясь двинулись навстречу восходящему солнцу. Где-то далеко за полдень, пройдя через ряд казачьих пикетов и застав, мы переправились на Сечь.