Борис Ярне - Мария

– Вы имеете в виду определенные транши? Бюджетные? Государственные.

– Я сейчас не готов ответить на это вопрос.

– Вы же понимаете, как это бьет по карману. Одновременное финансирование правительства одной страны и оппозиции страны соседней вылилось в кругленькую сумму. При том, что сроки окупаемости крайне размыты, нам придется настаивать на дополнительном давлении.

– Дипломатическая линия уже в работе. Как раз в начале лета должно будет подписано соглашение о взаимопомощи.

– Хотелось бы узнать, как в этом отношении ведется работа с президентом? Я имею в виду на текущий момент.

– Это наш вопрос, и каких либо изменений не произошло. Меня больше волнует реакция парламента. Исходя из настоящих реалий, к моменту развития событий вы обеспечите большинство, как обещали зимой?

– Господа, не стоит превращать плановую встречу во враждебный диспут.

– Хочу отметить, что по большей части все готово к осенней командировке. Что с перспективным сценарием, его можно считать подготовленным?

– Учитывая гибкость вопроса, со стопроцентной уверенностью утвердительного ответа дать невозможно.

– Я согласен, об этом говорить рано. Реакция мировой общественности может быть непредсказуемой.

– Постойте, господа, но для этого мы и собираемся. Мы и должны сформировать мнение мировой общественности.

– Я повторюсь, все зависит от срока.

– В минимальном приближение?

– При относительном давлении и положительных результатах переговоров, мы готовы будем заключить сделку. Ту, которую мы обсуждали ранее. Снимая наш контроль с региона, другими словами, покидая его, НАТО зеркально, то есть, пропорционально, сдвигается влево в Европе. Напомню, данная схема будет представлена президенту по факту выполнения всех, заложенных в программу, пунктов. В частности, это может оказаться буфером. Надеюсь, ничего не поменялось, и в Кремле, кроме нас с вами никто ничего не знает. Я порой становлюсь параноиком.

– Что с безопасностью?

– Утечек не выявлено.

– О чем задумались, простите?

– Так, ничего особенного, подумал об одной женщине.

– Шутите?

– Что ж, господа. Не будем терять времени. Ждем разрешения вопроса по обеспечению финансирования вооружения и готовимся к дипломатическому прорыву.

Агнесса уже была в замке, и Генрих, оказавшись в седле, взглянул на темнеющее осеннее небо. «Осень в разгаре, – подумал он, – дни коротаю, а ночь становится длиннее. Тьма наступает».

– Тьма наступает, – послышался ему шепот, который, как ему показалось, раздался со всех сторон. Его пробрала дрожь, но он тут же, встряхнувшись, взглянул на окна замка в надежде встретиться с взглядом Агнессы, отбросил страхи, и готовился было уже тронуться в путь, как услышал уже совсем рядом:

– Господин, господин!

Генрих оглянулся по сторонам и заметил не далеко, под навесом стоявшую девушку. Она призывала его подойти к ней. Генрих спустился с коня, наскоро привязал его и подошел к девушке. Та была совсем молоденькой, почти девчонкой.

– Что тебе, дитя? – спросил Генрих.

– Вы же барон Траубе, Генрих Траубе? Вы часто бываете на прогулках с нашей госпожой, я видела вас.

– Да, что ты хочешь?

– Меня Грета зовут. Я живу недалеко, в деревне, а в замке я помогаю сестре. Она болеет часто. А еще у меня матушка болеет, уж как давно с постели не встает. Вот. А батюшка мой на охоту ходит, часто в лесу бывает. Вот. – Девушка замолчала, оглядываясь по сторонам. Генрих вопросительно на нее взглянул. Она жестом попросила Генриха склониться к ней, он исполнил ее просьбу, и она продолжила уже шепотом: – Госпожу нашу Дьявол к себе сманил, ведьма она.

– Что ты такое говоришь, дитя?

– Истинно говорю вам. Давеча видела, как она в ночь выходила из замка и направлялась в сторону леса, одна пешим ходом в самую ночь. Все в замке спали уже, а она уходила.

– Откуда знаешь, что в лес?

– Еще ранее, батюшка ее заметил, было это три дня назад. Он на охоту шел, рано-рано утром, темно еще было, она из леса выходила, да не выходила, а выплывала будто. А лес, знаете, далеко как отсюда. Это от вашего замка до леса рукой подать, а у нас, вон видите, и не видать уже, за дымкой спрятался. Батюшка велит мне сторониться госпожи, как бы на меня порча не пала, говорит, не ходить больше в замок, и сестру пускать не хочет, она нынче тоже, как и матушка слегла. Хворь на все наше семейство напала. Батюшка плох стал. А сестра намного старше меня. Думается мне, каждую ночь выходит госпожа из замка.