Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

— Ну черт меня... — Неожиданно лицо Пила расплылось в улыбке. Он шагнул вперед, обнял Билли за плечи и отступил назад. — Н-да... вот уж не ожидал увидеть тебя снова... Я имею в виду, мы...

— Я понял, что вы имеете в виду. Познакомьтесь с моей женой Бонни Хейли. Это Куртис Пил. Это Хайрам Келлер и Дюк Лейтон.

— Привет, — поздоровался Хайрам, не отрываясь от телевизора.

— Не ожидал, что ты узнаешь меня, Билли. — Дюк потрепал свой толстый живот. — Я все-таки немного изменился. Да и ты тоже. Выглядишь так, будто с тобой произошел несчастный случай.

— Возможно.

Наступила долгая пауза, которую прервал Куртис.

— Эй! Молодежь не желает коку? У меня есть и как раз холодная! Нет? Я слышал, погода еще больше испортится. Ночью ожидаются заморозки. Слушайте, берите стулья, устраивайтесь...

— Мы ненадолго, — прервал его Билли. — Я хочу сходить на кладбище.

— О да. Э-э-э... Билли, это была скверная ночь. Огонь распространился так быстро, да еще ветер... Мне... мне очень жаль.

— Мне тоже.

Пил повернулся к Бонни и некоторое время смотрел ей в глаза как загипнотизированный. Затем неуверенно улыбнулся и снова повернулся к Билли.

— Тебе нужно подстричься, Билли. Давай залезай в кресло, мы тебя обслужим. Я помню, ты очень любил запах «Виталиса». Он тебе еще нравится?

— Нет. — Билли слегка улыбнулся желанию Куртиса услужить. — Уже нет. — Он чувствовал на себе немигающий взгляд Дюка Лейтона, и внутри у него закипела злость.

— Да... — Пил нервно закашлялся. — Мы все тут наслышаны о тебе. Ты знаменитость. Я, конечно, не понимаю, что ты собой представляешь и все такое, но... посмотри-ка. — Он подошел к полке с одеколонами, шампунями и помадами и указал на стену. Только тут Билли разглядел самодельный стенд, увешанный вырезками о «таинственном медиуме», «алькоттской ленте» и его фотографиями. — Видишь? Я сохранил их. Люди постоянно приходят сюда, чтобы перечитать их. Ты, можно сказать, наша гордость! А теперь посмотри сюда. Узнаешь?

Он указал на вышивку, вставленную в рамку, — сова, сидящая на дереве. Перья птицы сияли всеми цветами радуги, а пронзительные живые глаза, казалось, наблюдали за зрителем. Билли узнал работу матери.

— Парень из Монтгомери, приезжавший сюда месяц назад, предлагал мне за нее сто долларов, — сказал Куртис и гордо расправил грудь. — Я не взял их. Я сказал, что эта работа сделана местным мастером и не продается ни за какие деньги. Я правильно говорю, Хайрам?

— Да.

— У меня есть еще одна, дома. На ней горы, озеро и парящий в небе орел. Но эта сова — самая красивая вещь, которую я когда-либо видел. Я повесил ее на самое видное место!

Хайрам неожиданно зашевелился и посмотрел на вышивку.

— Прекрасная работа, — сказал он, раскурив трубку и сунув ее в рот. — Трудно найти что-нибудь получше. — Он склонил голову набок и посмотрел на Билли. — Твоя мать была чертовски хорошей женщиной, но нам понадобилось слишком много времени, чтобы понять это. Какая женщина может содержать в идеальном порядке ферму, делать такие картины и не жаловаться на судьбу?.. Да, я помню ту палаточную проповедь. Мы не хотели слышать, что говорила Рамона, но она обладала огромным мужеством. Похоже, у тебя его тоже хватает. — Он ткнул своей трубкой в стенд.

— Что?!. — слова застряли у Билли в горле. Он был поражен, и на глаза навернулись слезы. — Вы хотите сказать...

Дюк Лейтон начал подниматься со своего места. В его глазах отражался свет камина. Когда он выпрямился и сделал первый шаг, Билли увидел, что он хромает еще ужаснее, чем его отец. По мере приближения к Билли Дюк словно уменьшался в росте, ссыхался и бледнел. Он остановился перед Билли, его нижняя губа подрагивала.

— Это произошло сразу после того, как ты уехал в Чикаго. Я ехал в машине вместе с отцом. Он... он был сильно пьян. Он часто напивался с тех пор, как умерла мама. Во всяком случае... он ехал слишком быстро, и автомобиль свалился под мост. Я отделался порезами и ушибами, но отец умер еще до того, как приехала «скорая помощь». — Лицо Дюка помрачнело. — А неделю спустя Кой Гренгер пришел ко мне и сказал, что видел моего отца, стоящего на обочине у моста, с которого мы слетели...

— Я сам видел, — тихо сказал Хайрам. — Ясно как день. Так, как вижу тебя.

— Отец... не ушел. — Голос Дюка треснул, а глаза наполнились влагой. — Я видел его, звал, и было похоже, что он пытается мне ответить, но не может... не может произнести ни слова. Его... горло было раздавлено во время аварии, и он задохнулся. Когда я пытался прикоснуться к нему, то почувствовал страшный холод. Потом он исчез, просто растаял в мгновение ока. — Дюк беспомощно взглянул на Бонни, а затем снова обратился к Билли. — К кому еще я мог пойти? Я хотел помочь своему отцу!