Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Билли кивнул. Он принял решение и не собирался его менять.

— Работа трудная, — предупредил доктор Чудо. — Времени прохлаждаться не будет. Но ты быстро во всем разберешься. Дня за два. Счастлив был познакомиться с вами, миссис Крикмор! — крикнул он, но Рамона так и не выглянула. Чудо пошел по дороге, осторожно обходя острые камни. А когда он обернулся, чтобы помахать Билли на прощание шляпой, на террасе неожиданно для всех прозвучал голос Джона:

— Возвращайтесь побыстрей!

— Кончено, — сказал Билли и привстал на лестнице, чтобы окинуть взглядом свою работу. Он потрудился на славу — трещины и дыры были заделаны, а новая дранка лежала ровно и гладко. Пока Билли спускался вниз, держа в руках ящик с гвоздями и молоток, полуденное солнце нещадно жгло ему спину. Рукавицы на его руках пропитались машинным маслом, которым были обмазаны гвозди, грязные разводы виднелись на лице и на животе. Он вымыл с мылом лицо и руки, а затем убрал лестницу и ящик.

Пока жаркое солнце сушило ему волосы, Билли смотрел по сторонам. «Я вернусь, — сказал он себе. — Я вернусь в середине октября». Однако он понимал, что, когда вернется, уже не будет тем самым Билли Крикмором, который уехал. Он обошел «олдс» — новые колодки поставлены, покрышки заменены, хотя одна выглядит почти уже лысой.

Затем, обойдя вокруг дома, Билли подошел к террасе. Джон сидел на своем любимом стуле с Библией в руках. Рядышком на столе стоял бокал лимонада. Увидев Билли, Джон улыбнулся:

— Какой жаркий сегодня день.

Билли почувствовал странные спазмы в горле. Попытавшись улыбнуться в ответ, он сказал:

— Да, сэр, конечно.

Рамона сидела в гостиной в старом кресле-качалке. Ее руки вцепились в подлокотники, а глаза были прикованы к старенькому коричневому чемодану сына.

— Со мной все будет в порядке, мама, — сказал Билли.

— Знаешь, Тускалуза не так уж и далеко. Если тебе не понравится то, во что ты себя втянул, садись на автобус и возвращайся.

— Я не ребенок и достаточно вынослив, — возразил Билли. — Я продержусь там столько, сколько смогу.

— Карнавал, — нахмурилась Рамона и покачала головой. Ее глаза покраснели и распухли, но она уже не плакала. Билли собирается уйти в мир, следуя извилистым тропам своего Неисповедимого Пути, а это то, что хочет от него Дарующий Дыхание. — В детстве я была на одном из них. Свет режет глаза, а шум, как на чаепитии в Аду. Со сцены показывают уродцев — несчастных людей, которые не виноваты, что родились такими. А публика вокруг стоит и смеется. — Она помолчала. — Не дай им сделать из себя уродца. Они попытаются, как и жители Готорна, но ты не позволяй им. Тебя не раз будут проверять, попомни мое слово.

— Я знаю.

— Ты понимаешь, — подалась вперед Рамона, — что Неисповедимый Путь больше, чем ритуал, который провела с тобой твоя бабушка? Цель всех ее действий заключалась в том, чтобы раскрыть твое сознание, обострить чувства; подготовить к тому, что ждет впереди. Ты начал Неисповедимый Путь в десять лет, когда увидел дух Вилла Буккера, а теперь Неисповедимым Путем стала вся твоя жизнь, точно так же, как и моя.

События будут нанизываться на события, как ожерелье; люди будут сталкиваться с тобой, а ты — с ними, но никогда нельзя недооценивать силу человеческого прикосновения. Оно может творить чудеса. — Рамона вздохнула, и ее глаза засияли. — Ты можешь попасть в темные места, сынок, и тебе придется самому искать выход. Тот, кого ты видел в коптильне — Меняющий Облик, — не единственный представитель злых сил в этом мире. Существуют еще человеческое невежество, страдание, боль и мука. Ты все это тоже увидишь. Но Меняющий Облик вернется, Билли. Я уверена в этом. Он не забыл о тебе и будет нападать, причем скорее всего тогда, когда ты не успеешь подготовиться к защите. Твоя бабушка не знала пределы возможностей Меняющего Облик. Я тоже. Во всяком случае, будь готов к неожиданностям.

Билли вспомнил о звере и его обещании ждать его.

— Как ты себя чувствовал, — спросила Рамона, — после того, что ты... сделал на лесопилке?

— Я испугался. И был немножко не в себе.

После событий на лесопилке ему долго снился кошмар, в котором вращающееся лезвие пилы превращало его руку в кровавое месиво. Иногда Билли чувствовал дикую, страшную боль, пронзающую его левый глаз. Но хуже, чем боль, был горячий комок ярости, выросший в нем во время атаки клановцев. Потом боль и ярость постепенно исчезли.

— Это были эмоции, которые держали Линка Паттерсона в этом мире, — объяснила Рамона. — Когда ты уговорил духа освободиться от них, у него появилась возможность перенестись. Ты до сих пор хранишь эти чувства в себе. Что ты собираешься с ними делать? В следующий раз может быть еще хуже. У тебя есть две возможности: ты можешь пустить эмоции на что-то созидательное либо на что-то злое и жестокое. Я не могу выбрать за тебя.