Клайв Баркер - Проклятая игра [litres]

– Кто он такой, Карис?

– Не знаю, – ответила она.

Кончик ее языка высунулся наружу, оставив на губах пленку слюны.

– Так темно, – пробормотала она.

В нем и вправду было темно: такая же осязаемая тьма, как в комнате на Калибан-стрит. Но, по крайней мере, на данный момент тени были пассивны. Европеец не ожидал незваных гостей. Он не оставил никаких кошмарных стражей у врат своего мозга. Она шагнула глубже в его голову. Вспышки света появлялись в уголках ее мысленного зрения, как цвета, которые появлялись после того, как она терла глаза, только более яркие и кратковременные. Они появлялись и исчезали так быстро, что она не была уверена, видит что-нибудь в них или благодаря им, но по мере продвижения вперед вспышки становились более частыми. Она начала видеть узоры: запятые, решетки, полосы, точки, спирали.

Голос Марти прервал ее размышления: глупый вопрос, на который у нее не хватило терпения. Она проигнорировала его. Пусть подождет. Огни становились более замысловатыми, их узоры оплодотворяли друг друга, приобретая глубину и вес. Теперь ей казалось, что она видит туннели и кувыркающиеся кубы; моря с волнами из света; трещины, открывающиеся и закрывающиеся; дожди из белого шума. Она смотрела, зачарованная тем, как они росли и множились, как мир его мыслей появлялся в мерцающих небесах над ней, падал дождем на нее и вокруг. Огромные блоки пересекающихся геометрических фигур грохотали, зависая в нескольких дюймах над ее черепом, словно маленькие луны.

Так же внезапно: пустота. Все исчезло. Снова темнота, такая же безжалостная, как прежде, давила на нее со всех сторон. На мгновение возникло ощущение, что ее душат; она в панике хватала ртом воздух.

– Карис?

– Со мной все в порядке, – прошептала она далекому собеседнику. Он был в другом мире, но заботился о ней, или так она смутно помнила.

– Где ты? – поинтересовался он.

Она не имела ни малейшего понятия, поэтому покачала головой. В какую сторону ей следует идти, если она вообще пойдет? Она ждала в темноте, готовясь к тому, что может произойти.

Неожиданно на горизонте снова зажглись огни. На этот раз – для второго представления – образ стал формой. Вместо спиралей она увидела поднимающиеся столбы горящего дыма. Вместо морей света – пейзаж, где далекие склоны холмов местами пронзали солнечные лучи. Птицы поднимались на пылающих крыльях, а потом превращались в книжные листы, трепещущие от пожаров, которые даже сейчас полыхали со всех сторон.

– Где ты находишься? – снова спросил он.

Ее глаза маниакально блуждали под закрытыми веками, вбирая в себя растущую реальность. Марти не мог разделить ее чувства, кроме как через слова, а она онемела от восхищения или ужаса; он не мог сказать, от чего именно.

Здесь были и звуки. Немного; мыс, по которому она шла, слишком сильно пострадал от разрушений, чтобы кричать. Его жизнь почти закончилась. Под ногами валялись тела, настолько изуродованные, что казалось, их сбросили с неба. Оружие, лошади, колеса. Она видела все это, будто в ярком фейерверке: ни одно зрелище не мелькало больше одного раза. В мгновение темноты между одной вспышкой света и следующей сцена менялась. Только что она стояла на открытой дороге, к ней бежала голая девушка и что-то кричала. А теперь – на склоне холма, у подножия которого сквозь завесу дыма виднеется разрушенная до основания долина. Вот появилась серебристая березовая роща – и исчезла. Вот руины и безголовый труп у ее ног, а вот их нет. Но всегда рядом полыхали пожары, в воздухе стоял запах гари и крики; надвигался безжалостный преследователь. Карис чувствовала, что это может продолжаться вечно: сцены, меняющиеся перед ней – в один момент пейзаж, в следующий зверство, – не давая времени соотнести разрозненные образы.

Затем так же внезапно, как исчезли первые узоры, исчезли и пожары. Вокруг снова воцарилась тьма.

– Где?

Голос Марти нашел ее. Он был так взволнован и сбит с толку, что она ответила ему.

– Я почти труп, – сказала она совершенно спокойно.

– Карис?

Он боялся, что ее имя насторожит Мамуляна, но ему нужно было знать, говорит она за себя или за него.

– Только не Карис, – ответила она. Ее рот, казалось, утратил свою полноту, губы стали тоньше. Это был рот Мамуляна, а не ее.

Она чуть приподняла руку с колен, словно собираясь прикоснуться к лицу.

– Почти труп, – повторила она. – Видите ли, я проиграл битву. Проиграл всю эту кровавую войну…

– Какую войну?