Клайв Баркер - Проклятая игра [litres]

Муха, которая привела его сюда, снова кружила над головой.

– Европеец, – прошептал он насекомому. – Он их послал.

Муха взволнованно заметалась зигзагами.

– Конечно, – прожужжала она.

– Я убью его.

Муха засмеялась.

– Ты понятия не имеешь, кто он такой. Он мог быть самим дьяволом.

– Чертово насекомое. Ты-то откуда знаешь?

– Не надо вести себя со мной так надменно, – ответила муха. – Ты такой же говноход, как и я.

Он смотрел, как она бродит, ища место, куда опустить свои грязные лапки. Наконец приземлилась на лицо Чармейн. Ужасно, что та не подняла ленивую руку, чтобы смахнуть насекомое; ужасно, что она просто растянулась там, согнув ногу, с перерезанной шеей, и позволила мухе ползти по щеке, вверх к глазу, вниз к ноздре, беззаботно трапезничая там и сям.

Муха была права: он невежественен. Если они хотят выжить, надо искоренить тайную жизнь Мамуляна, потому что это знание – сила. Карис всегда была мудрой. Нельзя закрыть глаза и повернуться спиной к Европейцу. Единственный способ освободиться от него – узнать его, смотреть на него так долго, как позволяет мужество, и увидеть его во всех ужасных подробностях.

Марти оставил любовников на кухне и пошел искать героин. Долго искать не пришлось. Пакет лежал в кармане куртки Флинна, небрежно брошенной на диван в гостиной. Положив в карман дозу, Марти направился к входной двери, понимая, что выйти из этого дома на солнечный свет равносильно обвинению в убийстве. Его увидят и легко узнают: полиция начнет преследование уже через несколько часов. Но тут ничего не поделаешь: побег через заднюю дверь будет выглядеть не менее подозрительно.

У двери он наклонился и схватил брошюру, выскользнувшую из почтового ящика. На ней было изображено улыбающееся лицо евангелиста, преподобного Блисса, который стоял с микрофоном в руке, подняв глаза к небу. «Присоединяйтесь к пастве, – гласила надпись, – и почувствуйте силу Божью в действии. Слушайте слова! Почувствуйте дух!» Марти положил брошюру в карман на всякий случай.

На обратном пути в Килберн он остановился у телефонной будки и сообщил об убийствах. Когда спросили его имя, он объяснил и признался, что нарушил условно-досрочное освобождение. Когда ему велели явиться в ближайший полицейский участок, он ответил, что явится, но сначала должен закончить кое-какие личные дела.

Возвращаясь в Килберн по улицам, теперь заваленным следами марша, он перебирал в уме все возможные зацепки, ведущие к местонахождению Уайтхеда. Где бы ни был старик, там рано или поздно будет Мамулян. Конечно, он может попытаться заставить Карис найти отца. Но у него была к ней еще одна просьба, и, чтобы заставить ее уступить, могло потребоваться нечто большее, чем нежные уговоры. Ему придется найти старика с помощью собственной изобретательности.

Только на обратном пути, заметив указатель на Холборн, он вспомнил о мистере Галифаксе и клубнике.

Марти почувствовал запах Карис, как только открыл дверь, но на несколько секунд принял его за запах свинины. Только подойдя к кровати, он увидел ожог на открытой ладони.

– Со мной все в порядке, – холодно сообщила она.

– Он был здесь.

Она кивнула.

– Но теперь его нет.

– Он не оставил мне никаких сообщений? – спросил Марти с кривой усмешкой.

Карис выпрямилась. Что-то с ним было ужасно не так. Голос у него странный, лицо – цвета рыбьего мяса. Он отодвинулся от нее, словно малейшее прикосновение могло сломить его. Глядя на него, она почти забыла о снедавшем ее аппетите.

– Сообщение, – сказала она, – для тебя?

Она ничего не понимала.

– Но почему? Что случилось?

– Они мертвы.

– Кто?

– Флинн и Чармейн. Кто-то перерезал им глотки.

Его лицо было на волосок от того, чтобы сморщиться. Несомненно, это надир. Дальше падать им некуда.

– О, Марти…

– Он знал, что я возвращаюсь домой, – сказал он.

Карис искала в его голосе обвинение, но его не было. Тем не менее она защищалась.

– Это не могла быть я. Я даже не знаю, где ты живешь.

– Зато он знает. Я уверен, что он считает своим долгом знать все.

– Зачем их убивать? Не понимаю, почему.

– Ошибочное опознание.

– Брир знает, кто ты.

– Это сделал не Брир.

– Ты видел, кто?

– Думаю, да. Два парня. – Он потянулся за брошюрой, которую нашел за дверью. Убийцы доставили ее, догадался он. Что-то в их строгих костюмах и мелькнувшем ореоле светлых волос наводило на мысль о евангелистах, молодых и смертельно опасных. Разве Европеец не обрадовался бы такому парадоксу?