Александр Уваров - Сердце [СИ]

Что это за «если» и что за этим «если» должно последовать — Фёдор не пояснил. Он подпихнул ногой газетную кучку, не то разравнивая, не то приминая газеты, потом подбежал к врачу (тот успел уже опустить руку и сидел в прежней неподвижности) и шепнул, быстро показав пальцем на альбом, который Дмитрий Иванович прижимал к животу:

— А он ещё и рисовать умеет! Великая вещь! Великая, что и говорить! Вот ведь гостя какого дорогого я привёл!

Врач протянул руку и резким движением оттолкнул надоедливого своего помощника. Потом, подождав, пока Дмитрий Иванович, неловко подогнув ноги, присядет, наконец, на газеты, сказал:

— Ты не ответил на вопрос, Савёлов Дмитрий Иванович. Здешний житель?

— Не понял я, — робко прошептал Дмитрий Иванович и беспокойно заёрзал на зашуршавших газетах.

И даже посмотрел по сторонам, будто искал поддержки в странном этом разговоре у каких-то невидимых, но вполне благоразумных собеседников, что вполне могли бы стоять рядом и сочувственно подмигивать бедному Дмитрия Ивановичу, связавшемуся с беспутным бродягой и вынужденному находить объяснения таким вот непонятным вопросам.

— Вы это, — нашёл, наконец, подходящий ответ Дмитрий Иванович, — вы меня Дмитрием называйте… Так-то проще… А то официально — я не привык. Вы — Дмитрием… Мне так проще… А вас как, простите, звать? А то вы не представились, а мне к вам обращаться как-то надо и неловко…

— Здешний житель? — упрямо повторил врач, начисто проигнорировав его последнюю фразу. — Этого мира житель?

— Этого, этого! — подал Фёдор голос из самого дальнего и тёмного подвального угла, в который он заполз сразу же как сотворил подстилку из газет.

— Заткнись, мразь! — выкрикнул врач и, резко подавшись вперёд, схватил Дмитрия Ивановича за штаны.

— Говори, рисуешь?!

«Близко я к нему сел, — с тоской подумал Дмитрий Иванович. — Вот ведь достал-таки!»

— Рисую, — печально кивнул Дмитрий Иванович.

— Пой, Дмитрий, — захрипел врач и отпустил штанину, с трудом разжав скрюченные судорогой пальцы.

И, застонав, откинулся к стене.

— Пой, Дмитрий… Танцуй, Дмитрий… А нассы-ка мне на голову, радость небесная… Дай посмотреть!

— Что?

— Дай! — повторил врач. — Рисунки… Дай! Я Пришелец! Я Пришелец! Слышал? Слышал обо мне? Дай! Мне! Сейчас нужно, сейчас же! О, дай, дай мне!

Он задрожал, протянул руки вперёд, он тянулся к альбому, хватал пальцами воздух — так, словно нашёл, наконец, что-то очень, очень для него важное, без чего никак не мог теперь уже жить.

Веки его задрожали, глаза сжались в чёрные щёлочки — то ли от боли, то ли от нетерпения и желания во что бы то ни стало схватить этот заветный альбом с рисунками.

— Да что это вы? — испуганно прошептал Дмитрий Иванович и инстинктивно откинулся назад, поражённый напором лекаря. — Зачем это вам? Это же так, ерунда форменная. Там и смотреть нечего. Нечего там смотреть, это я точно вам говорю. И о пришельцах я ничего не слышал, я вообще никакими пришельцами не интересуюсь. Напрасно вы так заволновались, мне это совсем не интересно…

Фёдор незаметно подполз к Дмитрию Ивановичу на четвереньках и шепнул в самое уже:

— Дай…

— Что?! — вскрикнул от неожиданности Дмитрий Иванович и закрутил головой.

— Ты? Ты что подползаешь так? Ты специально напугать хочешь? Специально меня напугать хотите?

Дмитрий Иванович попытался встать, но Фёдор с силой надавил ему на плечи и заорал, заглушаю уже не кричащего, а отчаянно верещащего Пришельца:

— Дай!!! Да-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а-а!!!

— Подавись, — прошептал Дмитрий Иванович и бросил Пришельцу пакет с альбомом.

— Рисунки, — радостно и довольно забормотал Пришелец и потряс пакет. — Падай, падай, альбомчик. Падай, любезный.

Пришелец закашлялся, забрызгал слюной. Всхлипнул, потёр грудь и, подхватив выпавший альбом, отшвырнул пакет в сторону.

— Он мокрый у тебя, — ворчливо заметил Пришелец. — Пакет мокрый у тебя. Почему?

— Под дождь попал, — смиренно объяснил ему Дмитрий Иванович.

Фёдор не убрался снова в свой угол, торчал теперь за спиной, шумно и мокро дышал в затылок. Это не нравилось, совсем не нравилось Дмитрию Ивановичу. Это было неприятно, так неприятно, что мурашки пробегали по спине. И чувствовалась явственной электрической дрожью исходящая от Фёдора постоянно нарастающая опасность.

Что-то нехорошее он задумал, нехорошее.

— Вот так, — сказал Пришелец, листая альбом.

Каждую страницу он рассматривал секунд пять, не больше. Но Дмитрий Иванович мог с уверенностью сказать, да что сказать — поклясться мог, что Пришелец рассматривает страницы внимательно, не только рассматривает — запоминает…