Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

Сдвинув шляпу на затылок, он достал из кармана платок и вытер лоб. Миниатюрный жестяной вентилятор на его захламленном столе перестал работать несколько недель назад, но мистер Гиббс, ночной администратор-скряга, не спешил его чинить, ссылаясь на то, что ночью южное крыло отеля обдувает «хорошенький ветерок», если открыть окно — сразу всё уловишь. Ага, вот оно, окно, открыто — и что? Никакого, мать его, ветерка.

Джоджо вытянул ящик стола, пошарил мозолистыми пальцами по револьверу «смит-вессон», выцветшим счетам, платежным квитанциям и, само собой, корешкам билетов кинотеатра «Дворец» в поисках новой спичечной коробки. Ничего не найдя, задвинул ящик обратно. Хрустальная зажигалка на столе покрылась пылью — горючее в ней давно истратилось.

— Чтоб вас всех громом стукнуло, — проворчал Джоджо.

Повернувшись, он встал, не обращая внимания на громкий скрип коленей и боль в пояснице. Типичные жалобы копов… только он больше не был копом.

Покинув душепагубное пекло кабинета, Джоджо увидел ночного администратора в будке-конторке с кассой. Джейк, закинув свои кривые ноги на сейф, читал побитого вида книжку в мягкой обложке, чьи желтые страницы плясали дюймах в четырех от кончика крючковатого носа.

Джоджо побарабанил по железной сетке конторки пальцами:

— Эй, Джейк, у тебя спички есть?

— На кой мне спички? — огрызнулся тот, не отрывая глаз от книги. — Я не курю, и ты это прекрасно знаешь, Шерлок.

Джоджо вынул сигарету изо рта и сунул ее за ухо.

— Тебе бы очки купить, Джейк, — сказал он, — а то так совсем глаза угробишь.

— Ну да, ну да. Не учи ученого.

Джейк перевернул страницу, и Джоджо хихикнул, направляясь через вестибюль к автомату с сигаретами. Обычно в стоявшей на нем тарелке лежали запасные спички. Обычно, но не сегодня.

Джоджо окинул лениво-сердитым взглядом тесный вестибюль. Ему на глаза попался желтый прямоугольник на стене над сигаретным автоматом — участок светлее остальной части, закопченной дымом сигарет, грязным дыханием постояльцев и выплясывающей тут фанк пылью, налетавшей аж от самого Центрального вокзала. В незапамятные времена на месте светлого квадрата висела дешевая репродукция Томаса Харта Бентона «Неспешный поезд через Арканзас». Картина не украшала интерьер ни во время заселения Джоджо в контору, ни в течение тех многих лет, прежде чем он попал сюда, — аляповатый холст торчал в шкафчике уборщика. Там-то Джоджо и примечал его не раз и не два. Купили эту штуку, чтобы придать убранству благородства — очевидно, затея с треском провалилась. Здешний люд не тянулся познавать новое, особенно современное искусство, ни на что когда-либо виденное не похожее, не жизненное. Во-первых, у машиниста поезда вместо лица был пустой овал. Во-вторых, дым от паровоза, чесавшего по рельсам, сдувало совершенно не туда, куда сдувало бы в реальности — в ту же сторону, в которую ехал состав. Постояльцы бросали на картину косые взгляды и в конце концов закидали управляющего жалобами; вот «Неспешный поезд» и сняли по личному распоряжению мистера Гиббса. Джейк, бессменный администратор, испросил, можно ли прибрать репродукцию домой, раз в здешних стенах она не прижилась. Скряга Гиббс строго-настрого ему это запретил: картина-де собственность отеля, так что пока лежит в чулане, неважно, сколь долго.

От пустого желтого прямоугольника взгляд Джоджо скользнул по диагонали вниз, к длинному узкому столу, придвинутому вплотную к стене, через вестибюль от кассы. На нем стоял пыльный оранжевый горшок, где ничего не было, кроме комьев земли. Наверное, когда-то там что-то росло, но не в последний год и точно не сейчас. Сейчас это была вульгарная декоративная чаша из глины, на которую, в отличие от картины Тома Харта Бентона, никто не жаловался.

Гнетущее запустение этого места неприятно удивило Джоджо, хоть в нем и не было решительно ничего нового. Пустые стены, пустой горшок, пустой спичечный коробок на сигаретном автомате и даже стойка регистрации пуста, безлюдна, как и всегда. Джейк все свои дела обстряпывал в конторке, оставлял ее разве что в туалет сходить. Изрядная доля номеров над ними тоже пустовала, как и тесная гостиная между лестницей и лифтом, заставленная разномастной раздолбанной мебелью, громоздившейся друг на друге. От парадных дверей до дальней стены за выцветшим зеленым диваном узкое пространство вестибюля было напрочь лишено движения и признаков жизни.

Джоджо нахмурился. Он попытался затянуться сигаретой — в думах позабыв, что спичками так и не обзавелся, — и помрачнел пуще прежнего, поняв, что просто втянул сквозь зубы затхлый воздух вестибюля, тоже будто бы совсем неизменившийся, старый и запустелый, как и все остальное. Поникнув плечами, он издал тихий стон.