Робертсон Дэвис - Чародей [litres]

Представь себе, старушка моя (как говорят французы), сцену в гостиной. Подружки невесты визжат, дружки жениха осведомляются: «Какого черта?», мамаша Рейвен-Харт пытается выяснить, что произошло, а полковник орет, перекрывая всех: «Заткнитесь вы все! Он ранен! Санитаров с носилками сюда! Немедленно врача! Боже мой, Гасси, тебе надо выпить чего покрепче… Погодите минуту. Эм, ты под домашним арестом! Никому не двигаться с места, пока я не взял ситуацию под контроль, ясно?» [5]

О, как ужасна была последовавшая сцена! Немного погодя явился доктор и сделал Гасси противостолбнячную прививку, потому что старый кинжал весь позеленел, дорогая, с ним играло много поколений детей, и если в темных дебрях Африки обитает более сильная зараза, чем в хорошо попользованной детской, то помогай нам всем Господь!!! А Дражайшая билась в истерике, так что я была просто обязана снять костюм и утешить ее так, как умею только я, – и, кажется, это страшно поразило кое-кого из молодых людей, приятелей Гасси, которые околачивались вокруг, разинув рты и, вероятно, решив, что брак – совсем не такая хорошая штука, как они думали раньше.

Когда крик и суматоха утихли, одна из подружек невесты пропищала мышиным голоском: «Я полагаю, это значит, что свадьба отменяется?» [6] Видела бы ты мамашу Рейвен-Харт! Она раздулась примерно вдвое против своей обычной величины и взревела: «Ни в коем случае ничего не отменяется! Все будет проходить, как запланировано. Всем следует охолонуть. Гасси на самом деле не так уж и пострадал, а Эмили должна немедленно извиниться, а потом все немедленно пойдут спать, и ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЭТОГО ДОМА НИКОМУ НИ СЛОВА!» [7]

Но Эмили не стала извиняться. Она жалостно рыдала, и я взяла ее под крыло. Надо сказать, Гасси повел себя достойно, заявив: «О, к черту извинения».

И это было все. Свадьбе пришел конец. Когда все уснули, мы прокрались наружу через дверь, ведущую в сад, нашли мой маленький MG – и поминай как звали. Меньше чем через 48 часов мы уже отплыли в Канаду – первым рейсом, на который удалось купить билеты. Вот так это и было. Великий побег.

А теперь перед нами стоит Гасси в натуральную величину и ведет себя как ни в чем не бывало.

Но это уже дела минувших дней. Обратного пути нет. Очевидно, он до сих пор не обзавелся миссис Гасси, иначе не занимал бы такой пост. Но я ненавидела Гасси больше, чем когда-либо, пока он сидел у нас, ужасно вежливый и почтительный к Его Светлости. Дражайшая смогла удержать себя в руках, обсуждая, как будет делать голову, – из бронзы, конечно, самой лучшей, потому что за работу платят Канадские Клубы Канады. Мы говорили около часа – надо полагать, эти люди работают по 50 минут в час, как психоаналитики, а когда они уходили, секретарь оставил нам форменный мундир генерал-губернатора, чтобы Дражайшая могла скопировать воротник для головы. Гасси расплывался в улыбках, прощаясь со мной, как будто ему вовсе не хотелось меня убить. Но у Дражайшей началась ужасная головная боль, еще сильнее обычной, и мне пришлось уложить ее в постель. И ты представляешь, когда я принесла ей стакан горячего молока, она и говорит: «Он все еще очень красивый, правда?» – как будто последний раз видела его 50 лет назад, а не пять! Бедняжка, у нее такое доброе сердце!

Говорят, что удачи поодиночке не ходят. Не успела Дражайшая получить заказ на голову генерал-губернатора, как наш квартирант, доктор Халла, решил, что ему нужна некая штука, называемая «кадуцей», из голландской латуни, ни больше ни меньше, чтобы повесить на стене у входа в клинику. Четыре фута высотой! Я такая, очень практичная: «Но это обойдется в целое состояние!» – а он такой, хладнокровный, как тот огурец: «Ну, может быть, все-таки не в целое». И он дал Дражайшей полный карт-бланш, а это значит, она сможет сделать что-то в современном стиле. Гип-гип-ура! Я испускаю громкие вопли все время, пока пишу [71] , как выражалась мисс Фанни Сквирс в своем знаменитом письме.

Со всей нашей любовью,

1. Улыбающееся солнце поднимается над горизонтом, и черные тучи с мерзкими мордами разбегаются от него в разные стороны.

2. Гасси даже на карикатуре Чипс выглядит весьма достойным человеком. Глаз художника не позволил разгуляться предвзятости ревнивой влюбленной.

3. Гасси и Чипс, оба моложе, чем сейчас, смотрят друг на друга: он – с флегматичным неодобрением, она – в ярости. У обоих на глазу черные повязки, обычный атрибут пирата.