Робертсон Дэвис - Чародей [litres]

Он в самом деле так разговаривает. Очень странная птица. Но красив – мрачной красотой, одевается шикарно, в костюмы из дорогой ткани, носовой платок душит «Венгерской водой». Конечно, он не так великолепен, как врачи с Харли-стрит. Такого в Торонто не простили бы. Но все равно он выглядит весьма торжественно. Я пожалела, что не надела свое лучшее платье.

Но больше всего меня удивила комната, смежная с консультационной: чересчур похожа на больницу. Большой стальной стол – такое ощущение, что на него укладывают пациентов, а в одном конце платформа, с задней стороны которой большая пластина матового стекла. Доктор нажал кнопку, и пластина осветилась; на ней проступили какие-то шкалы и символы, крупно размеченные черной краской. А доктор такой: «Если поставить пациента перед этой штукой, можно обнаружить просто замечательные вещи. Смотрите». И достает из шкафчика для бумаг прозрачку примерно на 18 квадратных дюймов. Это оказалась фотография какой-то несчастной, снятая перед этим самым экраном, вероятно – драконшей; лицо замазано черным, так что я не могла бы ее узнать, даже будь это кто-то из знакомых. Дорогая, ты не поверишь, до чего это было жалкое создание! Волосы свисают по спине, сутулая, грудь обвисла, живот отвис почти так же сильно, на ногах ужасные вены. Он положил в проектор другую прозрачку, вид сбоку. Потом третью, со спины – явное искривление позвоночника. Однако она была не такая уж и страшная. Я видала похуже – среди натурщиц, которые позировали нам в старом добром Королевском колледже. [3] Но эти фото были клинические . А доктор такой: «Если вам захочется иметь свой фотопортрет, приходите когда угодно». Это прозвучало бы мерзко, если бы не чрезвычайно милая улыбка. Говорят, он первосортный диагност.

Потом драконша принесла нам чаю. И очень неплохого, что меня почему-то удивило. За чаем мы разговорились. Мы рассказали доктору, как познакомились в войну, в транспортном корпусе на Грэм-террас, 39, и как тогда было весело. Все эти модные дамы в военной форме, пошитой на заказ у Хартнелла. Они развозили во все концы полковников и кабинет-министров, а Дражайшую отрядили доставлять зарплату правительственным сотрудникам в Бейзинсток, куда правительство переехало на всю войну. А я водила «скорую», ну, ты помнишь. Иногда она была больше похожа на средневековую телегу с трупами – из-за правила, что надо сначала отвезти убитых в полицию и только потом раненых в госпиталь. А какие разговоры! Бесконечные истории адюльтеров и шикарной жизни. А какая отличная компашка подобралась! Несколько канадок – я первый раз с ними столкнулась, отличные девчонки, но великосветские фифы вечно их высмеивали, потому что они просились в отпуск, чтобы побыть с мужьями! У нашей командирши в голове не укладывалось, что кто-то хочет провести время с собственным мужем. [4] Я держала ухо востро, потому что она явно положила глаз на Дражайшую и хотела поскорее выдать ее замуж. Она такая: «Конечно, во всей Англии всего только двадцать семь подходящих женихов, но никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь». Но даже тогда родители Дражайшей уже старались окрутить ее с Гасси Грилем. [5] Ты вообще знакома с Гасси? Боже, ну и тип! Прошлое встало перед глазами, как живое. Мы не часто говорим о том времени. Но когда я перед сном чистила зубы, поймала себя на том, что мычу сквозь зубную пасту мотивчик, который мы тогда пели в корпусе, когда самым знатным дамам случалось немножко нарезаться:

Поется на мотив «Полковник Буги». Блаженные дни! Мы все рисковали быть убитыми при бомбежке, но это лишь придавало остроты, как «Табаско» в еде. Взаправду ли те дни были блаженными? Мне тогдашней для счастья хватало того, что мы живы и молоды.

До следующего письма, привет от нас обеих.

1. Моя медсестра Инге Кристофферсон – художница явно возненавидела ее с первого взгляда.

2. Эскиз «Смерти и девы». Дева очень похожа на Эмили Рейвен-Харт; что это – случайность или предчувствие?

3. Три молниеносных наброска, изображающих тело женщины, не вызывающее желания.

4. Командирша – типичная английская аристократка с красивым лошадиным лицом.

5. От этого шаржа так и пышет ревностью и ненавистью!

Я очень хорошо помню то чаепитие. Я не хотел приглашать их, но они рвались ко мне – во всяком случае, Пэнси Фрик Тодхантер, – и я не мог дальше сопротивляться. Макуэри сказал: «Дамы умирают от желания увидеть твое обиталище, и ты обязательно должен их пригласить, если надеешься хоть когда-нибудь попасть на их воскресенья». Я не был уверен, что хочу попасть на их воскресенья, и даже не знал, что это такое, но некоторые социальные нормы обязательны к исполнению.