Клайв Баркер: Сияние во тьме [сборник litres]

Это был не просто вампир, а воплощение самого этого понятия, лишенное всех привычных свойств, кроме необходимости преследовать свою единственную задачу – пить кровь. Знание о присутствии твари, вечно бывшей наготове, придавало Альберту смелости выходить за свои прежние рамки, словно он все время держал в руках заряженный пистолет.

Старые друзья потеряли для него значение, ролевые игры остались в прошлом. Альберт изменился. Прежде он был высокого мнения о себе и своих способностях, а теперь обрел и физическое изящество, которое гармонировало с внутренней уверенностью. Он начал ходить в спортзал. Ему давно этого хотелось, но всегда отпугивали накачанные тела за огромными окнами.

Теперь Альберт перестал за себя извиняться. Тварь наблюдала, как он три раза в неделю тягал десятки снарядов, но он почти не думал о ней. Мускулистые парни либо относились к нему дружелюбно, либо игнорировали.

В конце октября Альберт сошелся с Оливией. Вечеринка, поцелуй, немного переписки и звонков – и то, что казалось недостижимым, стало реальностью. У него появилась девушка – и не просто девушка, а вторая по симпатичности в классе. Вильма же, которая выглядела как модель, ни разу не была замечена вместе с парнем, и, честно говоря, это едва ли могло случиться, пока сам Крис Хемсворт [42]не постучится к ней в дверь. Или не разобьет ее своим молотом.

Быть с девушкой было нереально. Они болтали, тискались на диване, вместе смотрели фильмы. Все зашло так далеко, что Альберт стал отправлять эмодзи, к чему всегда относился с глубочайшим презрением. Но Оливия любила все милое, и Альберт, начав, уже не мог остановиться.

Проблема была только одна – секс. Оливия никогда ни с кем не была и не то чтобы давила на него, но, когда они прошли стадию серьезных поцелуев, объятий и петтинга в одежде, события, мягко говоря, начали стремиться к развитию. Нельзя было бесконечно сосаться и обжиматься. К сожалению, как только все стало серьезно, когда Оливия начала снимать с себя одежду и раздевать Альберта, его член обмяк и ему уже ничто не могло помочь.

Он знал причину. Она была та же, по которой он беспомощно ласкал Оливию в своей постели: существо. Он просто не мог, когда оно сидело и смотрело на него, не мог при наблюдателе, пусть даже невидимом и сверхъестественном.

Альберт рассыпался в извинениях, но видел, что Оливия все равно уязвлена. У него, может, и стали расти мышцы, а после случая с Феликсом никто не осмеливался ему досаждать, но что толку, если он импотент? Рано или поздно Оливия расскажет подруге, та расскажет другой, которая выложит что-то на фейсбуке, и на этом все закончится…

Кроме того, Альберту отчаянно хотелось секса. У него болело в паху от желания, а от мыслей о неудаче раскалывалась голова. Неделей раньше Оливия, покраснев, призналась, что принимает теперь таблетки – и если это было не приглашение, то что?

Было, конечно, очевидное решение: он мог просто сказать твари: «Уходи и никогда не возвращайся». Однако, во-первых, он не был уверен, что оно уйдет, не утолив жажды крови, а во-вторых… стоит ли разбрасываться силой из космоса ради того, чтобы засадить девушке? Иногда он думал, что стоит. Причем думал все чаще.

Но поступить так ему мешало отсутствие уверенности в том, кем он сам был без существа. Ему нравилось свое положение в школе, и он не знал, сумеет ли его сохранить, если останется без поддержки. Испытав однажды вкус власти над людьми, отказаться от него уже трудно.

Однажды в пятницу, когда его родители ушли вечером в театр на какую-то нескончаемую пьесу Ларса Нурена [43], Альберт пригласил к себе Оливию с твердым намерением в конце концов этим заняться. Он перелил белое вино из бутылки, которую взял из последнего купленного родителями ящика, в декантер и купил креветок. Банально, но что еще сделать, он не знал.

Бо́льшую часть вина он выпил сам, для храбрости, и в итоге его пальцы почти перестали дрожать, и он смог почистить пару креветок и засунуть их себе в рот. Затем, убрав со стола, они отправились в его комнату и легли на кровать.

Альберт избрал простую стратегию. Выключил свет. Жалюзи были уже опущены, поэтому комната погрузилась в кромешную тьму. Они разделись. Альберт чувствовал, что тварь прожигает его взглядом из угла комнаты, и кто знает – может, она и видела в темноте. У него была стратегия и на этот счет. Когда они с Оливией разделись, он накрыл их огромным пуховым одеялом.

Внутри получившегося кокона было жарко и потно, зато наконец – ну, наконец – у него появилась эрекция, и она не спадала. Больше всего он опасался, что существо не позволит ему уйти из поля зрения и заберется в их тесное пространство, но этого не случилось.