Сьюзен Хилл - Смерть под маской [litres]

– Есть тут кто?

Ответа не последовало, и я провел рукой по стене, отыскивая выключатель. Комната была пустой не только из-за отсутствия кого бы то ни было – в ней не оказалось ничего, кроме стола и стула, кресла возле холодного и пустого очага да книжного шкафа без книг. Имелся только верхний свет – ни настольной, ни настенной лампы. Я прошел дальше, в спальню. Кровать, лишенная белья. Ничего больше.

Очевидно, я перепутал квартиру, а потому направился к другой из двух имевшихся на верхнем этаже по этой лестнице. На первом этаже находилась еще одна, намного просторнее, и такое расположение было по трем сторонам Большого двора. Внутренний двор, меньший размером, распланирован совсем по-иному.

Я постучал и, вновь не получив ответа, вошел и в эти комнаты. Они были так же пусты, как и первая, и даже еще более того, поскольку тут вообще не оказалось никакой мебели, кроме встроенных в стену книжных полок. А еще здесь пахло штукатуркой и краской.

Я подумал было сходить к ночному привратнику и спросить, кто обычно живет в этих квартирах. Только что это даст? Студентов-выпускников сейчас нет, сотрудники эти комнаты не занимали уже много лет, и ясно, что их ремонтировали.

Я просто не мог видеть зажженную лампу и фигуру в этих окнах.

Но я же видел!

Совершенно потерянный, я спустился по лестнице и пересек двор, направившись к гостевой квартире, где остановился. Там у меня стояли бутылка виски и сифон с содовой. Не обращая внимания на сифон, я налил себе добрую порцию шотландского, залпом выпил и тут же повторил, на сей раз неспешно. После чего отправился спать и, несмотря на виски, долго лежал, сотрясаясь дрожью, прежде чем провалился в тяжелый сон, насыщенный самыми отвратительными кошмарами, полными непонятных ярких огней, языков пламени и криков тонущих людей. От ужаса я все время вздрагивал, ворочался и обливался потом.

Проснулся я от собственного крика, а придя в себя, услышал кое-что иное: страшный грохот, словно упало что-то тяжелое. Затем раздался далекий сдавленный возглас, будто кто-то ударился и больно ушибся.

Сердце громко колотилось, отдаваясь в ушах, а в мозгу все еще мелькала круговерть из ужасных картин. Мне понадобилось время, чтобы отделить ночные видения от действительности, однако, просидев некоторое время в постели с включенной лампой, я понял, что увиденное мной и голоса тонущих людей являлись частью ночных кошмаров, а вот грохот, сопровожденный вскриком, совершенно очевидно реален. Стояла тишина, но я встал с кровати и пошел в гостиную. Все было в порядке. Я вернулся за халатом и вышел на лестничную клетку, но и тут царили покой и безмолвие. Соседняя квартира пустовала, но я не знал, вернулся ли с каникул нижний жилец. Квартира Тео Пармиттера находилась на другой лестничной площадке.

Я спустился в темноту и студеный холод и припал ухом к двери внизу, но за ней не раздавалось ни единого звука.

– Есть тут кто-нибудь? У вас все в порядке? – крикнул я, но мой голос взлетел по каменному колодцу лестницы, оставшись без ответа.

Я отправился обратно в постель и беспокойно, урывками, проспал до утра, так и не сумев до конца согреться и успокоиться.

Выглянув чуть позже восьми в окно, я увидел, что выпал легкий снег, а фонтан в центре двора промерз до самого дна.

Я одевался, когда раздался торопливый стук во входную дверь и вошел взволнованный служитель колледжа.

– Я подумал, что вам бы хотелось узнать, сэр. Произошел несчастный случай. Мистер Пармиттер…

– Нет никакой нужды беспокоить доктора. Меня малость тряхнуло, но я цел. Со мной все будет в полном порядке.

Служитель усадил Тео в кресло в гостиной, где я нашел его, очень бледного, со странным выражением во взгляде, которое меня озадачило.

– Доктор скоро будет, так что говорить тут не о чем, – сказал я, благодарно кивнув служителю, принесшему поднос с чаем. – А теперь расскажите, что случилось.

Тео откинулся на спинку кресла и вздохнул, явно не собираясь больше спорить.

– Вы упали? Должно быть, поскользнулись. Надо позвать ремонтников…

– Нет! Их это не касается, – возразил Тео довольно резко.

Я налил нам чая и подождал, пока не уйдет служитель. Я уже успел заметить, что венецианской картины нет на прежнем месте.

– Но что-то же случилось, – произнес я. – И вы должны рассказать мне, Тео.

– Мне не спалось, – наконец заговорил он. – Ничего необычного. Но в эту ночь я забылся далеко за два часа, спал урывками, с кошмарами и очень беспокойно.