Петернелл ван Арсдейл - Пожиратели душ

– Отпусти меня, сестра, – проговорила она. – Я так устала.

Это был уже не голос, а треск сухих листьев.

От черной ярости, сверкавшей в глазах Анжелики, не осталось и следа. На ее истощенном лице появилось выражение жалости. И Анжелика сдалась.

Сестры обнялись, слившись друг с другом; волосы смешались, руки и ноги переплелись, губы почти соприкасались, и каждая вдыхала и выдыхала другую.

Черный дым заклубился из их ртов, кольцами поднимаясь вокруг сестер. Над ними собралось черное облако, оно расползалось все шире и шире. И чем больше дыма клубилось над пожирательницами душ, тем сильнее съеживались их посеревшие тела.

На глазах у Алис сестры обращались в пепел. Ветер с океана обдувал их, слоями подхватывая прах и унося прочь. Сестры словно сами стали ветром, и с последним завихрением листьев, веток и пепла Анжелика и Бенедикта исчезли.

Алис осталась в хижине на ночь. Было слишком темно, чтобы спускаться с такой высоты, да ей и не хотелось. Ей необходимо было отдохнуть в этом укрытии, которое Анжелика и Бенедикта сделали для себя, в гнезде, где они вдвоем прятались от чуждого им мира. Алис собрала в кучу мох и листья. Они пахли землей. Окруженная землей и водой, охраняемая деревом, девушка закрыла глаза и уснула.

На следующее утро Алис проснулась, увидела розовое небо и почувствовала острый голод. Она вспомнила про овсяную лепешку, сыр и яблоко, оставшиеся в мешке под деревом Анжелики. Мать сказала бы, что чувство голода – это хороший признак. Значит, здоровье вернулось. Мать… На глаза навернулись слезы. Вспомнив Мать, Алис затосковала по дому.

Но где теперь ее дом?

Какие тут могут быть вопросы! Дом там, где Сиан. Там, где Паул и Бети и все дети Гвениса. Теперь она знала: этот дом ждет ее. Алис слезла с дерева и пустилась в обратный путь вдоль обрыва. Небо прояснилось, и девушка полной грудью вдыхала свежий соленый воздух. По дороге она съела яблоко вместе с косточками, смаковала острый сыр и грубую овсяную лепешку. Самая восхитительная пища на свете! Алис облизала пальцы, провела кончиком языка по зубам. Во рту оставался вкус еды, а не золы, а живот был полон, и как же это чудесно!

Но чувство сытости продлилось недолго. К тому моменту, как Алис добралась до пещеры Бенедикты, она снова умирала от голода. Зато она обнаружила, что Провал уменьшился. Алис показалось, что он стягивается у нее на глазах. Пепел по краям снова стал камнями и землей. Здесь по-прежнему была пустошь, но теперь уже появились признаки, что скоро на этом месте снова начнет расти зелень. Алис села неподалеку от края дыры и поймала себя на том, что больше не боится. Теперь Провал выглядел заживающей раной в земле, а не зияющей бездной, и девушке хотелось помочь ей зажить, вместо того чтобы бежать прочь. Она потянулась к мешку и достала последние оставшиеся у нее сушеные плоды. Попыталась откусывать понемножку, чтобы растянуть удовольствие, но не смогла. Слишком уж вкусно. До чего же приятно поглощать пищу, пробовать разную еду, чувствовать вкус.

И в этот миг совершенно незнакомое чувство нахлынуло на Алис, настолько незнакомое, что поначалу она даже не могла найти слово для его описания. А потом слово всплыло само.

Это было счастье. Именно такие чувства бывают у счастливых людей. Благодарность за кожу и тело, руки и ноги. Уверенность в том, что у тебя есть место в этом мире и тебя любят целиком и полностью, со всеми светлыми и темными сторонами. И ты тоже любишь безраздельно.

Какая-то тень мелькнула на траве перед ней, и Алис подняла голову. В небе на широких крыльях парил Зверь. Он не смотрел вниз, но девушка не сомневалась: он показывает ей, что прилетел сюда ради нее. Встретятся ли они еще раз? Она была бы рада увидеться с ним, но, возможно, это и не понадобится. Она уже обустроила для него гнездо в самой глубине своей души – там, где нет добра и зла, а есть просто Алис.

Детям Гвениса она рассказала о нем всё. Как сначала не замечаешь его звука, а потом оказывается, что оно перед тобой. Как оно расстилается во все стороны. Вот только не могла рассказать, каково море на ощупь, ведь она ни разу не коснулась его. И теперь Алис оглядывала всех своих близких, слушала, как в морском воздухе раздаются взрывы смеха, смотрела, как вихрится и вскипает белой пеной вода. Рен держал Мадога за руку и показывал на море:

– Папа, смотри! Видишь? Оно точно такое, как ты говорил!

Инид усадила малышей подальше от воды, и они заливисто смеялись и закапывали в песок пухлые ручки.