Роберт Чамберс - Король в Желтом

– Что такое? – спросил он. – Вы напуганы?

Она странно на него поглядела:

– Нет… совсем нет… вы так добры ко мне…

– Клянусь Юпитером! – вспылил он. – Что вы имеете в виду? Вы повторили это по крайней мере трижды… не понимаю!

Барабанная дробь из караульни дворца заставила его замолчать.

– Послушайте, – сказала она, – они закрываются. Уже поздно… о, так поздно!

Барабанный бой все приближался, и темный силуэт вырисовался над восточной террасой. Вечерний свет на миг вспыхнул на ремне и штыке, а затем музыкант отступил в тень, дробью тревожа эхо. Звук исчез на востоке и вновь приблизился, став почти нестерпимым, когда он прошел мимо бронзового льва и спустился с западной террасы. Громче и громче гремел барабан, ноты отлетали от серых дворцовых стен, и фигура музыканта замаячила перед ними – красным пятном среди теней, – на латуни барабана и штыка горел бледный огонь, эполеты зыбились над плечами. Он прошел мимо, оглушив их барабанной дробью, и в глубине аллеи они увидели блеск оловянной пряжки на его ранце. Часовые монотонно закричали:

– On ferme! On ferme! [89] Закрываемся! Закрываемся! ( франц. )

– Спокойной ночи, – прошептала она. – Сегодня я должна вернуться одна.

Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась на северной террасе, и сидел на мраморной скамье, пока ладонь не опустилась ему на плечо, и блеск штыков не заставил его уйти.

Она миновала рощу и, свернув на улицу Медичи, перешла на бульвар. На углу купила букетик фиалок и поспешила дальше к рю д’Эколь. Перед Буланом остановился экипаж, из которого, опираясь на руку Эллиотта, вышла хорошенькая девушка.

– Валентина! – вскричала та. – Присоединяйся к нам!

– Не могу, – ответила она. – У меня встреча в Миньоне.

– Не с Виктором ли? – засмеявшись, воскликнула девушка, но Валентина, ежась от холода, кивнула ей на прощанье и свернула на бульвар Сен-Жермен.

Она прибавила шагу, проходя мимо гуляк у кафе Клюни, которые звали ее повеселиться. У дверей ресторана Миньон стоял угольно-черный негр в ливрее. Он снял островерхую шапочку, когда Валентина шагнула на ковер, спускавшийся с лестницы.

– Пришлите ко мне Эжена, – сказала она администратору и, пройдя в правое крыло залы, остановилась перед рядом дверей, обшитых деревом.

Мимо проплыл официант, и она повторила, что ей нужно видеть Эжена, и тот появился как по волшебству. Бесшумно пританцовывая, он поклонился и прошептал:

– Мадам.

– Кто здесь?

– Кабинеты пусты, мадам. В комнатах мадам Маделон и месье Гэй, месье де Кламэр, месье Клиссо, мадам Мари и их друзья. – Он огляделся и прошептал с новым поклоном: – Месье ждет мадам уже полчаса.

Он постучал в дверь с номером шесть.

Клиффорд открыл, и девушка вошла.

Гарсон поклонился ей и, прошептав: «Пусть месье позвонит», исчез.

Он помог ей снять пальто, взял ее шляпу и парасоль. Девушка села за маленький столик напротив художника, улыбнулась, оперлась на локти и взглянула ему в лицо.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Жду! – с восторгом ответил он.

Она обернулась и посмотрела в зеркало. На миг в нем отразились большие голубые глаза, вьющиеся волосы, прямой нос и капризная верхняя губа. Затем в зеркальных глубинах явились изящная шея и спина:

– Так я отворачиваюсь от мирской суеты, – проговорила она и вновь наклонилась вперед. – Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – несколько встревоженно повторил Клиффорд.

– А как же Сесиль?

– Не надо, Валентина…

– Знаешь, – тихо сказала она, – мне не нравится твое поведение.

Он смутился и, чтобы скрыть неловкость, позвонил Эжену.

Подали томатный суп и вино Поммери. Блюда сменяли друг друга, пока Эжен не принес кофе, и на столе осталась только маленькая серебряная лампа. – Валентина, – сказал Клиффорд, получив разрешение закурить, – отправимся в Водевиль или в Эльдорадо, или и туда, и туда, или в Новый цирк, или…

– Останемся здесь, – сказала Валентина.

– Хорошо, – ответил он, чрезвычайно польщенный. – Боюсь, я не могу развлечь тебя…

– Ты куда забавней Эльдорадо.

– Прошу, не шути со мной, Валентина. Ты всегда смеешься… и знаешь, как говорят… насмешки убивают…

– Что?

– Ну… э… любовь и прочее.

Она смеялась, пока глаза не покраснели от слез.

– Tiens, значит, она давно умерла.

Клиффорд смотрел на нее с нарастающей тревогой.

– Знаешь, зачем я пришла? – спросила она.

– Нет, – мрачно ответил он, – понятия не имею.

– Как долго тянется наша связь?