Дарья Плещеева - Массажист

– Ну вот, осталось потерпеть всего лишь сутки, – сказал Георгий. – Ровно сутки. Давай съездим пообедаем. Я тут знаю хороший ресторанчик.

– Можно…

– Реши, пожалуйста, за эти сутки – он или она. Можно и обоих, но тогда смысл воздаяния теряется совершенно. Если они оба будут парализованы, то их разлучат, каждого будут держать в больничной палате по половому признаку, и выйдет вовсе не то, что ты задумала…

Соледад заметила оговорку. Задумал Георгий, потому что он имел возможность сделать это. А Соледад согласилась. Но теперь пререкаться не имело смысла – важен результат.

– Где это будет? – спросила она.

– Тебе не придется гоняться за ними по всему городу. Я нашел элегантное решение, – Георгий усмехнулся. – Как бы ни было тебе неприятно вспоминать о пустом месте с гитарой, но сейчас придется. Ты знаешь, эта публика гордится своим бескорыстием и пренебрежением к пиару, но, когда вдруг пригласят спеть пару песенок перед камерой, пусть хоть для передачи «В мире животных», они мчатся на первый свист и прилетают за два часа до начала съемок. Тебе же все равно нужно побывать у директора телестудии. Имей в виду, дядька избалованный, с ним надо построже, это ему понравится. Так вот, я позвонил этому, как его, пустому месту, представился режиссером и назначил встречу на завтра, в фойе телестудии. Ты будешь сидеть в баре и прекрасно все увидишь.

– Но…

– Они придут вдвоем. Я намекнул, что это желательно, а она уж такого случая не упустит. Тебе останется только решить – он или она. Можешь даже просто показать пальцем. Остальное сделают профессионалы.

Соледад вздохнула – до чего же все просто…

– Я знаю, о чем ты подумала. Ты спросила себя: а потом, что же потом? Когда ты стряхнешь с себя груз, который тащила чуть ли не три года, чем заполнить пустоту в голове?

– Нет, ты ошибаешься.

– Значит, ты об этом собиралась подумать. Ты уж мне поверь – это совершенно естественная мысль. А потом придет другая – не слишком ли ты была жестока? И это нормально, – Георгий взял ее за руку. – Главное – не пытаться взвалить на себя весь этот груз. Нас двое. Твое дело было – назвать обидчика. Мое дело – разобраться с ним. Вот это и есть правильные отношения мужчины и женщины.

Соледад чуть отстранилась от Георгия.

– Я ничего не обещала, – напомнила она.

– Тебе и незачем было обещать. Просто ты очень хотела, чтобы кто-то взял в руки шпагу и чтобы это была шпага жениха. Ну, вот оно и случилось. Идем, я вызвал такси…

Соледад поплелась за ним в некоторой растерянности. Вступать в супружество с Георгием она не собиралась, супружество сейчас вообще в ее планы не входило. К тому же он говорил чересчур уверенно. Следовало воспротивиться – но что же тогда будет завтра?

Георгий, впрочем, к этой теме не возвращался. Он покормил Соледад, как и обещал, в тихом месте с хорошей обслугой, потом повез ее на улицу дорогих магазинов, уверенный, что тут она уж найдет, чем себя занять. Когда Соледад вспомнила, что на карточке у нее осталось не так уж много, Георгий перевел ей достаточно денег для того, чтобы позволить себе два-три часа не думать о них, и уехал.

К вечеру Соледад прибыла в гостиницу с большим пакетом. Георгий где-то задержался, она принарядилась и пошла в ресторан. Там она очень успешно производила впечатление и даже потанцевала.

Если вдуматься, произошло осуществление заведомо невозможной мечты: она – победительница, хрустальный голос России, одетая по-королевски, взирающая свысока на мужчин у своих ног, через несколько часов щелчком собьет мошку, когда-то умудрившуюся испортить ей настроение, и пойдет дальше, не оборачиваясь. Она не раз и не два воображала себе это, но и представить не могла, что все сбудется гораздо ярче и жестче.

Георгий нашел ее в ресторане и забрал в номер. Там он, не приставая, уговорил ее лечь спать – утром ей следовало выглядеть великолепно. Она согласилась.

Сон ее посетил очень странный.

Она оказалась в заброшенном саду. Не было там ничего – ни людей, ни ограды, одни только тусклые яблони ровными рядами до горизонта. Они заросли высокой травой, в которую время от времени падали блеклые, сморщенные яблоки. И небо опускалось все ниже, и осень перевоплощалась в зиму, листья опали, серый иней вырос на ветвях. Соледад озиралась по сторонам, но яблони были всюду, одинаковые и уже неживые.

Этот мир был куда более реален, чем все, что окружило ее после ссоры с Машей. В саду стоял запах – не объяснить словами какой, но дышать было все труднее. От мертвых деревьев тянуло холодом. С ветки сорвался и рухнул в траву птичий скелет, шорох косточек по траве был единственным звуком в этом неприятном сне.