Роберт Чамберс - Пенумбра. Шесть готических рассказов.

— Тем не менее, — сказал я вслух. — Бог всюду, и чары — лишь одно из его воплощений.

Изольда тяжело вздохнула, и подошла ближе ко мне. — В Кюэнь-Ёине, да и в Айне, люди говорят что Бог — все лишь слово.

— Они лгут, — прошептал я яростно.

— Тебе стоит быть осторожнее, — уже умоляющим тоном говорила она. — Они могут нас услышать. Не забывай о метке дракона на своём лбу.

— Что это? — спросил я, вспоминая белый шрам на руке Барриса.

— Разве ты не знаешь, что те, кто избраны когтем дракона, становятся свитой Лунного старца, в сути своей не являясь ни добром, ни злом, но если ты выберешь путь зла, это означает твою смерть, ибо зло оскорбляет светлого владыку.

— Ты веришь в эту чушь?

— Я не верю, я знаю, — вздохнула она.

— Кто это тебе сказал? Твой приёмный отец? Ради всего святого — он же обычный человек! Китаец!

— Я не знаю кто он. Но он не похож на тебя.

— Ты… что-нибудь рассказала ему обо мне?

— Знает ли он о тебе? Нет. — Я ничего не рассказала ему о тебе. Ах, что это? Видишь? Ты видишь? Верёвка, верёвка на моей шее!

— Откуда это появилось? — спросил я удивлённо.

— Это должно быть… должно быть, Лунный старец, что связал наши судьбы, — мой приёмный отец говорил мне. Он говорил. Он говорил, что свяжет нас…

— Чушь! — сказал я почти грубо, и схватил конец верёвки, но, к моему удивлению, он испарился в моих руках, как дым.

— Что за фокусы? — сказал я сердито, но мой гнев превратился в страх, когда я понял, в чём тут дело. Отражаясь от поверхности озера, всего в паре шагов от него, стояла фигура, скрученная и склонившаяся к земле — невысокий старик, раздувающий искры от живого угля, который он держит голыми руками. Уголь пылал в его руках, освещая алым светом его чёрное лицо и желтый песок у его ног. Но его лицо! Жуткое лицо азиата, на котором играли тени. Сверкающие, змеиные разрезы глаз пылали ярче, чем уголь у него в руках. Уголь?! Нет, не уголь, это была та самая, раскалённая золотая сфера, это был символ Кюэнь-Ёиня.

— Ты видишь! Ты видишь! — сказала Изольда, дрожа от ярости. — Я вижу, как луна всходит в его руках. Я думала, что ты мой приёмный отец, а ты, оказывается, Лунный старец, Создатель Лун, нет, нет! Мой приёмный отец — Бог! Нет никакой разницы!

Застыв от ужаса, я упал на колени, нащупывая свой револьвер, который был у меня в кармане.

Но что-то не давало мне сделать это — что-то сковывало мои руки, мои мысли, словно плотная паучья сеть. Я пытался сопротивляться, и развернулся, но сеть стала сильнее. Это было над нами, и вокруг нас, в воздухе, она притягивала нас друг к другу, пока мы не соприкоснулись носами, сомкнули руки, тело и ноги, трепеща, задыхаясь, как пара пойманных в силки голубей.

И эти существа ниже по течению! Каковым был мой ужас, когда я увидел Луну, огромную, серебряную, словно диск между пальцев, что стремится вверх, взмывая в невесомый воздух, и поднимается на небосвод в ночном небе, в то время как ещё одна Луна поднималась от его пальцев, и ещё одна, и ещё, пока весь небосвод не был заполнен Лунами, а земля светилась, словно отшлифованный бриллиант.

Великий ветер начал дуть с востока и до моих ушей донесся далёкий скорбный вопль — крик на столь противоестественный, что казалось на мгновение моё сердце замерло в груди.

— Псы Йета! — всхлипнула Изольда. — Ты слышишь?! — Они идут по лесу. Синь рядом!

Тогда вокруг нас зашуршала сухая трава, словно заросли были полны мелких животных, и удушливый запах влаги наполнил воздух. Я чувствовал запах, я видел, как вокруг меня кружатся эти крабоподобные существа, похожие на раков без клешней, и их жесткая, желтая шерсть шуршит по траве. Они пришли, их было сотни, они отравляли воздух, урча, извиваясь, ползая с поднятыми, слепыми головами. Птицы, спящие во тьме, трепетали перед ними в беспомощном испуге, мелкая живность покидала свои убежища, ласки скользили как летающие тени. То, что осталось от живых существ, населяющих лес, поднялось и скрылось от зловещей опасности. Я услышал писк испуганного зайца, фырканье павшего оленя, и тяжелый галоп медведя. И всё это время я задыхался, наполовину задушенный отравленным воздухом.

После, я изо всех сил пытался освободиться от шелковой ловушки, которая уже подкралась к моему горлу, с неподдельным страхом я посмотрел на колдуна на другом берегу, и в тот же момент я увидел, как он повернул свой взор в другую сторону.

— Стоп! — раздался возглас из кустов.

— Баррис! — закричал я, на секунду позабыв, что нахожусь в ловушке.