Наталья Якобсон - Изувеченный [litres с оптимизированной обложкой]

– Даже если они опасны?

– Даже так, – кивнула Корделия.

– И ты хочешь знать что-то о Донатьене?

Корделия снова кивнула.

– Что именно? – Каитана смотрела на нее, слегка побледнев. Тонкие, развитые греблей пальчики судорожно вцепились в весло.

Корделия секунду помедлила, чтобы одноединственное слово прозвучало в наступившей тишине более веско.

– Все! – Ее губы округлились, выдыхая значимый звук.

Его особое значение не ускользнуло от чутких ушей Каитаны. Она слегка наклонила голову в знак того, что смысл до нее дошел. Однако более разговорчивой понимание ее не сделало. Она молча застыла на корме, как угрюмый призрак с веслом.

– Все, о чем не следует говорить… – Ее шепот был каким-то странным.

– Да, – подстегнула ее Корделия. – Я все о нем хочу знать.

От ее назойливости Каитана будто проснулась и лишь коротко пожала плечами.

– Тогда спроси у него сама.

Венеция, столетия назад

В палаццо де Марко стояла тишина, как в гробнице. Горничная Лючинда впустила Корделию через черный ход, как обычно. Девушка не обижалась, ведь, в конце концов, она всего лишь белошвейка и кружевница, а не знатная особа. Нужно помнить о своем месте в этом мире. Хоть иногда ей и хотелось забыть.

Едва впустив ее, Лючинда куда-то заторопилась. Еще одна смуглая молчаливая служанка по имени Санча зажгла от лучины свечи в канделябре и тоже поспешила прочь. Все слуги в этом доме опасливо оглядывались по сторонам, будто в ожидании какого-то сурового наказания даже за малейший проступок, а иногда и за его отсутствие. Все они двигались быстро и бесшумно, как тени. Видимо, им приходилось этому учиться, а иначе они лишались работы. Один мальчишка-поваренок, которого недавно взяли помогать на кухне, не в пример другим оказался улыбчивым и болтливым. И через неделю его здесь не стало. Однажды утром, придя в палаццо и не обнаружив его, Корделия спросила, где Пабло. Ответом ей была угрюмая тишина. Неужели прислуга здесь не понимала простых вопросов или по каким-то причинам ей было запрещено на них отвечать? Для собственного утешения Корделия сделала скоропалительный вывод, что Пабло выгнали за кражу пряников и яблок с хозяйского стола или устроили ему такой нагоняй, что он сам убежал. Однако внутреннее чутье подсказывало ей, что не все так просто.

Странно, как Анджела, объявлявшая себя благодетельницей всех сирот и убогих, допустила такое. Слава о ее благодеяниях по отношению к детям разносилась молвой по свету, как бесконечная хвалебная песнь. Корделия даже слышала, что она забирала сироток из приюта Пьета, чтобы облагодетельствовать их, научить хорошим манерам и пристроить воспитанницами в благородные дома. Правда, эти девочки потом куда-то исчезали… Но слухи об их исчезновениях почему-то в корне пресекались. Репутация Анджелы должна была подчеркивать лишь ее добросердечность, преувеличенную почти до святости. Разговор о любых порочных актах, связанных с ее благотворительностью, расценивался как клевета.

Как хорошо быть знатной и богатой! В этом случае ты всегда будешь права, какие бы темные тайны за тобой ни скрывались. Особенно если есть другие высокопоставленные особы, которые готовы всегда за тебя вступиться. Брат Анджелы, Винченцо, стерег ее репутацию, как цербер. И вот порочную вдову, мужья которой все странным образом умирали один за другим, все называли ангелом. Так было принято ее называть. Хотя слово «ворона» куда вернее характеризовало ее внешность и повадки.

Корделия прошла вглубь по коридорам дворца, в которых, конечно же, никого не было. Во всяком случае, она никого по пути не встретила. Но иногда в зеркалах мелькали странные тени и силуэты, а за ширмами и портьерами, казалось, кто-то шептался. Девушка уже привыкла улавливать целую какофонию голосов там, где никого нет, и видеть целую череду движущихся отражений и теней, когда рядом не присутствует тела, способного их отбрасывать.

– Это шепчутся души покойных, – объяснял ей Донатьен, – а тени могут жить и сами собой. Точно так же, как и отражение. Пойми, зазеркалье – это целая вселенная, и, когда пытаешься проникнуть в нее, еще не ясно, кого или что ты оттуда выудишь.

Корделия запомнила его слова, поэтому старалась держаться подальше от зеркал. Но это было довольно сложно, учитывая то, что они висели повсюду. Круглые, как озера, прямоугольные, квадратные, выполненные в форме овала или кленового листа, оправленные в золоченые рамы, инкрустированные эмалью и драгоценными камнями. Искусная работа сама по себе была загляденьем, не говоря уже о качественном венецианском стекле. Наверняка оно выплавлено на Мурано. Только там живут лучшие стеклодувы, и никто не может тягаться с их умением.