Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Мистер Смит передал Облонгу два листка бумаги, исписанных одним и тем же почерком; первое письмо содержало следующее сообщение:

Уважаемый директор школы!

По поводу спектакля в честь летнего солнцестояния: прилагаю отрывок из «Англосаксонских хроник», который я советую взять в качестве отправной точки для постановки. В нем, очевидно, есть все необходимые составляющие — герой, чудовище, прекрасная дама и связь с местом проведения.

На втором листке был приведен хорошо знакомый Облонгу отрывок:

Странные вести доносятся из деревни Ротервирд. Жрец-друид заявляет, будто на местную ярмарку летнего солнцестояния явилось чудовище с цветком середины лета. Всех спасли Зеленый Человек и Молот. [АСХ 1017]

Облонг поднес левую руку ко рту. Почерк, которым были написаны буквы и цифры «АСХ 1017», подозрительно напоминал почерк из записной книжки Роберта Фласка.

— Могу ли я у вас поинтересоваться, сэр, когда вы это получили?

— Разве это имеет значение?

— Просто интересуюсь.

— Письмо пришло несколько месяцев назад, и, что удивительно, без подписи, — но меня волнует другое. Облонг, согласитесь ли вы все это организовать? — Смит заметил, что Облонг сомневается. — Дорогой мой, это считается большой честью.

— А как же «Исторические предписания»?

— Я ведь не приказываю вам заниматься исследованиями прошлого. Я лишь попросил вас поставить спектакль. Сюжет, конечно, — полная абракадабра, но разве в любом приличном театре все по-другому? Составляющие успеха у вас в руках — привязка к местности, герой, злодей, прекрасная дама в беде и никаких выдумок. Почему бы не представить это в стихотворной форме, для большего эффекта? «Баллада о Старом Ротервирде».

— Ну хорошо, — промямлил Облонг, припоминая рекомендации Фангина развлекать балладами аудиторию младшего возраста. — Почему бы и нет!

— Вот и чудненько! — провозгласил Смит, и в тот же миг пламя охватило по-новому сложенные дрова. — А как успехи у Сликстоуна-младшего?

— Он кажется образцовым учеником.

— Внутренняя динамика класса — штука тонкая, — загадочно ответил Смит, перед тем как выпроводить Облонга за порог.

Облонг удалился отчасти разочарованный, потому что баллада не являлась его любимой стихотворной формой, но отчасти и обрадованный тем фактом, что ему все же выпадет шанс блеснуть. Проходя через двор, он думал о более глубоких вещах: о проблеме Фласка, фресок и ярмарок. Фласк, наверное, был человек сентиментальный, если пытался соединить Ротервирд с его прошлым даже после увольнения. Как бы там ни было, решение поставить легенду из «Хроник» показалось ему не худшей идеей, тем более эта история выглядела настолько безумной, что едва ли кому-то могло прийти в голову применить к ней «Исторические предписания».

Только была ли она такой уж безумной на самом деле? Облонгу вспомнился белый цветок на церковной фреске одиннадцатого столетия. Здравый смысл подсказывал, что здесь стоит согласиться с доктором Пенделом: монахи определенно наелись мухоморов.

Правда, нутром Облонг все равно ощущал необъяснимое беспокойство.

Он репетировал презентацию своего нового ответственного задания перед зеркалом в ванной. Учеников следовало хорошенько воодушевить.

— Класс, в этом году нам выпала честь поставить спектакль, достойный высшей театральной награды. Сами вы будете задействованы в качестве актеров; я напишу текст, а ваши родители займутся костюмами.

Родни почуял, что ему подвернулась запоздалая возможность отомстить деревенщине.

— Что за сюжет? — поинтересовался он.

— И какие будут роли? — спросил Колье.

Облонг зачитал выписку из «Англосаксонских хроник». Когда речь зашла о чудовище, Колье — сосед по парте и правая рука Сликстоуна — захихикал:

— Да это ж точно папаша Гули!

— Спасибо, достаточно, Колье. Подведем итог: чудовище пытается заполучить в жены деревенскую девушку, но ее спасает местный рыцарь по прозвищу Молот.

Сликстоун снова перебил его:

— Значит, это задание для четвертого класса?

— Само собой, — сказал Облонг. — У нас есть десять недель на воплощение шедевра в жизнь.

— Тогда вам лучше поскорее приниматься за работу… сэр. — Голос мальчика звучал по-новому, в нем больше не было и тени почтения.

— Если это дело нашего класса, значит, класс должен сам распределить роли между собой.

— Точно, точно, — поддакнули первые три ряда, партия Родни.

— Я предлагаю составить монстра из двух актеров, сэр, как лошадь в пантомиме.