Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Он нажал на шток стартера, забрался по ступенькам в самый высокий автомобиль в городе, включил противотуманные фары и поехал к реке. Ранний туман предвещал солнечное утро. Горэмбьюри надеялся, что его последние Гонки Великого Равноденствия станут особенными.

Без четверти пять утра стоявшие на дороге вдоль реки участники соревнования выдыхали облачка пара, а прозрачное небо начинало постепенно светлеть. Обрадовавшись тому, что другие облачились в не менее дурацкие костюмы, Облонг зашагал бодрее. Часть зрителей повалила на север, к стартовой площадке, другая — на юг, к финишу, а остальные направились прямо в палатку, где принимали ставки.

Облонг заметил множество своих коллег-учителей, и никто из них даже не пытался сохранять достоинство. Мимо проплыл слегка взлохмаченный, но симпатичный попугай, с апломбом управлявший одиночным кораклом.

— А вот и наш местный историк, — сказала девушка-попугай.

— Облонг.

— Мы уже знакомились, разве не помните?

Облонг припомнил, как на приеме у Сликстоуна неуклюже ответил на ее добродушное приветствие, и нервно ухмыльнулся.

— Милый наряд, вам идет. Вы в паре или один?

— В паре, с мистером Фангином.

— Значит, вас ждут бурлящие потоки с крокодилами!

Облонг сглотнул ком в горле.

— Господь всемогущий! — захихикала Орелия.

В их направлении знакомой пружинящей походкой шагала птица додо с веслом и маленьким ведерком в руке и кораклом под мышкой.

— Фангин! — поприветствовала его Орелия. — А я-то думала, что вы уже вымерли!

— Это лишь вопрос времени, — ответил Фангин, элегантно повернувшись, будто модель на подиуме. Эффект несколько подпортил его болтающийся клюв.

— А где мой… Ой, Облонг, святые угодники… Что ж, команда, лови вспомогательное оснащение!

В мистера Облонга бросили палку с поролоновой боксерской перчаткой на конце, а затем, к вящему ужасу историка, ведро.

— Условия идеальные, — добавил Фангин, задирая голову к небу. В его глазах снова горел безумный блеск.

Тем временем под прикрытием прибрежных ив шел тихий загадочный разговор. На земле лежал расправленный костюм коричневого цвета с парой поролоновых выступов на спине. Рядом стоял коракл с четырьмя башмаками, прикрученными ко дну.

— Гироскопы подсоединяются к подошвам — они поворачиваются вместе с руслом реки и таким образом компенсируют ограниченность обзора. К ним прилагается стопроцентная гарантия!

— В таком-то костюме, Борис?

— Берт, мы — пионеры в нашей области.

Внушив себе веру в успех, близнецы влезли в общий костюм.

На старте у причала уже толпился целый зверинец вымерших видов — птиц, насекомых, экзотических зверей, среди которых можно было заметить даже динозавров. Вдоль деревянных трибун на каждом берегу была протянута золотая лента. Заливные луга между точкой старта и городскими стенами были заполнены публикой с велосипедами.

— Получи флаг для нашего шеста, Облонг, и будем надеяться, что новичкам, как всегда, повезет!

— Что такое флаг для шеста?

— Сюда, сюда!

Супруга директора Сильвия Смит, миловидная женщина с ухоженными каштановыми волосами, стоя у трибуны, раздавала большие конверты, в каждом из которых лежало по четыре карточки с пометками «З» (запад) или «В» (восток) и персональными номерами. У каждой карточки имелась клейкая сторона, и ее нужно было прикрепить к шесту коракла, к боку плавсредства и костюмам участников. Облонгу досталась карточка «З-4», а также подбадривающая улыбка супруги директора.

Мимо прошел Стриммер с флагом «В-7» на шесте. Черно-желтые полоски костюма придавали ему зловещий вид. Даже прозрачные крылья казались скорее уместными, чем абсурдными.

— Черт возьми, — сказал Фангин, услышав новость, — он с другой стороны. Значит, мы не сможем выяснить, что он замышляет. Еще хуже то, что Горэмбьюри его тоже не увидит. Судья всегда сидит с западной стороны. — Он указал на судейскую вышку.

Горэмбьюри устроился на возвышении, одетый в плохо сидящий на нем пиджак и мешковатые фланелевые брюки бежевого цвета, поглядывая то на мегафон, то на сборник правил. Горэмбьюри ощущал некоторый дискомфорт. Все знали о его увольнении, и мало кто отважился поприветствовать его как обычно. Он подавил желание объясниться — не хотелось подводить миссис Бантер, — однако, по мере того как нарастало напряжение участников и публики, его собственные мелодраматические переживания отодвигались на задний план. Ему предстояло проследить за выполнением множества правил, и на личные трагедии времени не оставалось.