Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

— Можете считать, что книга не принадлежит ни вам, ни мне. Представьте, что это — сила, которую получает любой, кто точно знает, как ею пользоваться. Очень скоро я отправлюсь в опасное путешествие. — Сликстоун вскочил на ноги. — Выпьем за новое преодоление! — провозгласил он, поднимая свой бокал.

Стриммер не без готовности поднял свой в ответ. Несмотря на странный оттенок кожи, старик казался воплощением энергии и бодрости ума.

Будто почувствовав восхищение собеседника, сэр Веронал развернулся к нему.

— Вам следует знать, мистер Стриммер, что у меня нет наследников. Мальчишка — не более чем пешка, а вы меня пока что не разочаровываете.

В ту ночь актриса никак не могла отделаться от кошмара: сэр Веронал сдирает одежду с деревянной куклы, а потом отрывает ей ноги, прежде чем бросить в огонь; и огонь поднимается все выше, превращая в пепел брошенные им туда ранее сломанные игрушки.

Согласившись с предложением директора давать внеклассные уроки, Фангин разместил соответствующие объявления в «Ротервирдской хронике» и, благодаря поддержке Ромбуса Смита, на школьных досках объявлений. Дети были бы не против, но родители отказывались пускать к нему своих чад: этот странный чудак Фласк подстрекал биолога нарушить главное городское табу. Парты в кабинете Фангина наверху, специально купленные для этих целей, пустовали. Фангин отказывался обращать внимание на зарождающуюся дрожь в правой руке и круги под глазами, как и признавать, что беспокоящая его щекотка в горле все усиливается.

В моменты просветления он с сожалением думал о том, как в ночь пожара Облонг сбежал с Орелией Рок, а безработный Горэмбьюри шел за ними следом.

Он, как и другие, увидел связь между ударом молнии на приеме в поместье и гибелью миссис Бантер. Но, в отличие от других, Фангин отдал Облонгу записную книжку Фласка и приобщил его к веселью Гонок Великого Равноденствия, однако новый историк не предоставил ему ровным счетом никаких сведений в ответ. На самом деле Фангин не видел Облонга уже несколько недель. Биологу казалось, что его предали и бросили.

Когда он в очередной раз сидел у окна без дела, по всей очевидности, в ожидании первой рюмки, Бомбер положила руку ему на плечо.

— Тебе нужно найти какое-нибудь занятие.

— А нужно ли?

— Да ты ведь себя медленно убиваешь, и зрелище это не из приятных.

Фангин уронил голову на руки. Чтобы чем-нибудь заниматься, нужно было испытывать к жизни интерес, а от его интереса, прежде столь мощного, теперь не осталось и следа.

— Пусть оно будет хоть каким угодно странным, — добавила она.

После слова «странный» Фангину представился Фласк с его подвижным лицом, легкой хромотой, с перекошенными плечами. Исчезновение Фласка и его роковое выступление перед четвертым классом всегда вызывали у Фангина вопросы: первое было совершенной загадкой, а второе никак не вписывалось в характер историка. Фласк никогда ничего не делал без расчета, частично именно поэтому он так хорошо уравновешивал взбалмошную личность Фангина. Идея пустила корни и наконец проросла.

— Да, — сказал он, — ты права. Мне нужно расследовать кое-что… или кое-кого.

Он заключил жену в объятия.

— Если уж речь зашла о кое-чем, то почему бы тебе не исследовать воздействие воздержания на бывшего алкоголика, — сказала Бомбер.

Расследование началось многообещающе. Однажды Фласк признался ему в том, что тайком составляет кроссворды, которые время от времени печатает в «Ротервирдской хронике» под псевдонимом Перевертыш.

Фангин сходил в библиотеку и попытался одолеть парочку из них. Кроссворды изобиловали анаграммами и отсылками к классическим произведениям; некоторые фразы даже были не лишены чувства юмора. Например: «Старые лошади далеко, но лишь на полпути отсюда до Рима» (12 букв).

После двух чашек кофе из термоса Фангин нашел ответ — «эквидистанты» [42] Равноудаленные ( лат. ). .

При помощи Аггс он осмотрел последнее жилище Фласка на задворках Бокс-стрит, но не нашел там никаких подсказок, если не считать талончика на аренду велосипеда. Фангин в жизни не видел, чтобы Фласк ездил на велосипеде, и изъяны осанки предыдущего историка определенно не способствовали получению удовольствия от этого занятия. Но Фласк отличался прижимистостью, поэтому должен был воспользоваться талоном — только когда и где? В магазине велосипед списали как невозвращенный, и тут дело зашло в тупик.