Автор неизвестен Эпосы, мифы, легенды и сказания - Призраки ночи

Странные дела стали твориться в январе, когда каналы были скованны льдом, а укутанные снегом улицы города мерцали голубым светом в ранних сумерках. Добрые люди старались оставаться у тёплых печек и не прислушиваться к завываниям ветра в ближних горах. Но в одну из таких ночей прямо из детской исчез ребёнок. На следующую ночь пропал ещё один, уже из другого дома. Никто не слышал ни крика, ни шума. В опустевших комнатах всё оставалось на своих местах. Но очень скоро всё разъяснилось. Снаружи у стен дома обнаружили следы когтистых лап с характерной треугольной подушечкой — в них безошибочно узнали волчьи следы. Жители города вспомнили о прошлых зимах, когда звери покидали свои норы в лесу и прокрадывались на пустынные ночные улицы города в поисках пищи. Январь в тех местах так и назывался «месяц волка», потому что оголодавшие к этому времени волки безбоязненно бродили возле человеческих жилищ.

Но волки обычно охотились парами или стаями, а следы в Магдебурге указывали, что зверь бродил в одиночку. И что это за волк, умеющий бесшумно проникать в дом. Что же это за зверь такой, незамеченным проскальзывающий в комнату, чтобы похитить ребенка?

Все эти вопросы, бесконечно повторяясь, задавали люди Магдебургскому городскому судье, которого звали Бребер. На вопросы взбешенных горожан вразумительного ответа у него не было. Он приказал объявить запрет на хождение по улицам ночью. Он расставил на каждом углу вооруженных мужчин. Но ночной вор оставался неуловимым. Дети в городе продолжали пропадать. Дети простых людей, дети торговцев, дети лодочников, дети сторожей. Пропадали и дети зажиточных горожан — маленький сын адвоката, дочь коменданта крепости.

Жители Магдебурга сначала жаловались, просили, а потом и стали упрекать судью, будто он был виноват в тайных злодеяниях. Даже его золотоволосая жена, у которой не было детей, начала смотреть на него косо. Она старалась избегать его, и несчастный уже не рисковал и заглядывать в её спальню.

Но он был совестливый и смелый человек. Вооруженный мечом, обходил он теперь дозором холодные ночные улицы. Однако никого, кроме ночных стражей, которые уныло приветствовали его, не встречал судья на пустынных улицах ночного города.

И вот однажды ночью кто-то окликнул его. Мела метель, и судья Бребер заплутал в извилистых улицах и узких переулках бедного квартала. Наконец он остановился, чтобы оглядеться и закурить трубку. Тут и бросилась на него маленькая фигурка.

Он схватил её, не успев разглядеть в темноте. Вгляделся и различил растрепанную, в лохмотьях женщину. Он узнал её. Это была та женщина, которая одной из первых потеряла своего ребенка, и потеря эта помутила её рассудок. Теперь она бродила по улицам и что-то беспрерывно бормотала себе под нос.

Бребер прислушался к её бормотанию.

— У ночи есть зубы, — хрипло шептала она. — У ночи есть когти. И я нашла их.

Бребер отпустил женщину, и она тут же скрылась, воя и невнятно бормоча. Судья последовал за ней. Женщина словно бы бессмысленно кружила по темным улицам, но упорно шла в одном направлении. Она устремилась к центру маленького предместья, вышла из города и побрела в покрытые снегом поля. Бребер не отставал. Женщина углубилась в сосновый бор по узкой тропинке, которую он помнил еще с осени, когда охотился в этих местах. Она бежала зигзагами, как собака, которая принюхивается к дороге. Вдруг она резко свернула с тропинки и нырнула в заледенелый кустарник.

Через мгновение она с торжествующим воплем выскочила оттуда. Бребер увидел впереди нее закутанную в темный саван прыгающую на четырех ногах фигурку с каким-то зажатым в зубах свертком. Женщина погналась за непонятным существом с такой быстротой, что Бребер потерял её из виду. И все же идти по её следу при слабом свете луны было легко. Выхватив меч, Бребер побежал за удаляющейся женщиной.

След оборвался через несколько шагов на поляне, которую Бребер хорошо знал: там была отличная охотничья сторожка, где он иногда находил приют во время охоты. Еще издали он услышал приглушенные крики женщины, перекрываемые злобным звериным рычанием.

Не колеблясь, Бребер ринулся к двери и с грохотом ввалился внутрь.

Старая сторожка превратилась в место кровавой бойни. Среди раскиданных маленьких костей распростерлось тело истерзанной женщины, за которой он следовал. Половина её лица была съедена, и единственный оставшийся глаз слепо уставился в потолок. Одежда её была разорвана в клочья, живот распорот. Она дернулась, что-то булькнуло в горле, и женщина затихла.