Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Джулиан как будто со стороны смотрел, как кто-то говорит с его самым любимым человеком. Как кто-то другой нарочно причиняет боль его парабатаю. Когда она была с Марком, Джулиану удавалось хоть что-то сделать со своими чувствами – ломать их и выкручивать, заталкивать, загонять в глубь сознания. Он чувствовал, как они кровоточат, как раздирают его изнутри, но он их хотя бы не видел.

А теперь они вновь оказались перед ним во всей своей наготе. Ужасно любить того, кого любить нельзя. Ужасающе было чувствовать нечто, о чем никогда не сможешь рассказать, нечто, что почти все, кого ты знал, считали кошмарным, нечто, что могло разрушить твою жизнь.

Но знать, что твои чувства безответны, было в каком-то смысле даже ужаснее. Пока он думал, что Эмма тоже его любит, он в этом аду все-таки не был совершенно одинок. Когда она была с Марком, он мог внушать себе, что это Марк их разделяет. Что она не предпочитает одиночество его, Джулиана, обществу.

– Кристина очень много знает про Черную книгу, – сказал Джулиан. Он понятия не имел, правда это или нет. Ливви любезно не стала требовать подробностей. – Она пригодится.

– Встречай нас, Блэкторн-Холл, – объявила Ливви и соскользнула с кровати. В синем платьице с пышными рукавами она напомнила Джулиану маленькую девочку из старинной книжки с картинками. Но, может, Ливви всегда напоминала ему маленькую девочку.

– Джулс!

– Да?

– Мы знаем, – сказала она. – Мы знаем про Артура, и что с ним было не так. Мы знаем, что это ты управлял Институтом. Мы знаем, что с самой Темной войны всё это делал ты.

Под Джулианом словно накренилась кровать.

– Ливия…

– Мы не сердимся, – быстро вставила она. – Я тут одна потому, что хотела поговорить с тобой с глазу на глаз, до Тая и Дрю. Мне надо тебе кое-что сказать.

Джулиан все еще цеплялся за простыню. Он заподозрил, что в каком-то шоке. Он так много лет представлял себе это мгновение, что сейчас, когда оно настало, он понятия не имел, что сказать.

– Почему? – наконец выдавил он.

– Я кое-что поняла, – сказала она. – Я хочу быть как ты, Джулс. Не сию секунду, не вот прямо сейчас, но когда-нибудь. Хочу заботиться о людях, о других Сумеречных охотниках, о тех, кому я нужна. Хочу руководить Институтом.

– У тебя бы хорошо получилось, – сказал он. – Ливви… я тебе не рассказывал, потому что не мог. Не потому, что я тебе не доверял. Я даже Эмме не рассказывал. Сказал ей только несколько недель назад.

Ливви лишь улыбнулась в ответ и обошла кровать на ту сторону, на которой сидел он. Она наклонилась, и Джулиан почувствовал, как она тихонько целует его в лоб. Он закрыл глаза и вспомнил, как когда-то она была такой маленькой, что он мог взять ее на руки; как она ходила за ним по пятам, протягивая руки: Джулиан, Джулиан, понеси меня.

– Я хочу быть похожей на тебя больше, чем на кого угодно, – произнесла она. – Хочу, чтобы ты мной гордился.

На это он открыл глаза и неловко обнял ее одной рукой, и она отстранилась и взъерошила ему волосы. Он жалобно возмутился, и она рассмеялась и направилась к двери, сообщив, что ужасно устала. Выходя из комнаты, она выключила свет и оставила его в темноте.

Джулиан забрался под одеяло. Ливви знала. Они знали. Знали – и не возненавидели его за это. С него сняли бремя, о тяжести которого он уже почти успел забыть.

То был идеальный английский день. Небо было цвета веджвудского фарфора – голубое и гладкое. Теплый, сладковатый воздух веял ароматом возможностей. Джулиан, стоя на парадном крыльце Института, пытался не дать своему самому младшему брату его придушить.

– Не уходи! – выл Тавви. – Ты уже уходил! Ты не можешь опять уйти!

Эвелин Хайсмит презрительно хмыкнула.

– В мое время детей было только видно, но и не слышно, и они уж точно не жаловались.

Она стояла в дверях, чопорно сложив руки на набалдашнике трости. Чтобы проводить их на вокзал, Эвелин облачилась в потрясающий наряд: в числе прочего, в нем были задействованы амазонка и, кажется, даже бриджи для верховой езды. На шляпе Эвелин красовалась птичка – хотя, к разочарованию Тая, совершенно мертвая.

На свет божий извлекли принадлежащий Институту древний черный автомобиль, и рядом с ним уже стояли Бриджет, Кристина и Эмма. Рюкзаки Эммы и Кристины загрузили в багажник – Марка изрядно повеселило, что в Англии, оказывается, его называют «багажным отделением», – и подруги восторженно болтали. Обе были в джинсах и футболках, поскольку в поезде им предстояло сойти за простецов, и Эмма заплела волосы в косу.