Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

– Вот тебе за Дональдсона, – сказала она и жахнула ему выстрелом между ног.

– Люси! – выкрикнула я, делая шаг вперед. – Прекрати!

– Ну-ка назад, дамочка, – направила она «беретту» мне в лицо. – Через секунду и до тебя дело дойдет.

Эндрю со стонами корчился на полу.

– Ты пойми: он сгниет в тюрьме, – не унималась я. – Так что делать все это незачем.

– А я вот делаю.

Ну где эти сволочи копы?

– Люси, я тебя прошу. Он отнял у меня ребенка.

– Хреново тебе, наверное.

– Люси!

Ствол, описав дугу, уставился обратно на Эндрю.

– Зря ты меня не прикончил, когда у тебя был шанс, – безгубо ухмыльнулась она.

– Увидимся… в аду, – прокряхтел Эндрю.

– Ада нет, тупая ты задница.

Она пальнула ему в голову, и он перестал дергаться.

– Нет! – с криком рванулась я.

Но Люси бдительно уставила в меня ствол.

– А теперь еще одну, под занавес…

– Стой, Люси, – в попытке сесть просипел с кровати Лютер. – Не надо. Она меня спасла. Давай ее отпустим.

– Да? Я о ней наслышана. Еще та оторва. Зачем давать шансы? Или ты так уверен?

– Уверен.

Люси нагнулась, сняла со спецпояса Эндрю наручники, после чего под дулом пистолета подвела меня к открытой двери санузла.

– Полезай в душ, – велела она.

Я шагнула в душевую кабинку, а она бросила мне наручники. Если б она меня сейчас убила, я бы, пожалуй, не очень и возражала: со смертью Эндрю Томаса развеялись мои надежды разыскать дочь.

– Что делать, ты знаешь, – сказала мне Люси.

– Люси…

– Не испытывай мое терпение, сучка.

Один браслет я замкнула у себя на запястье, второй пристегнула к стояку.

Люси исчезла обратно в палату. Чем она занимается, я не видела, но, судя по звукам, там с одышливым сипеньем поднимался с кровати Лютер.

Послышался взвинченный голос Люси:

– С минуты на минуту они сюда нагрянут.

– Перестань. Подтолкни меня к ванной.

В дверном проеме появилась Люси, а вместе с ней на каталке Лютер. Он неотрывно смотрел на меня своими могильно черными глазами.

– Эндрю изжил из себя человечность, – сказал он, – но не полностью. Это его сгубило. Слишком уж много выживших он за собой оставлял. А выжившим свойственно возвращаться и цапать тебя за задницу.

– Лютер, скажи: ты знаешь, где мой ребенок? Ответь, пожалуйста.

Помолчав, он сказал:

– Эндрю вечно сокрушался о том, что он проделал с Вайолет. С ней и ее сыном. Так многие из нас сбиваются с пути. Все мы губим, ломаем, рушим. Но иногда… – изо рта у него выскользнул язык, змеисто облизнув бледные полоски губ. – Иногда мы пытаемся склеить то, что сломали.

На этом Люси, обрывая его, толкнула каталку, и они оба скрылись с глаз.

Было слышно, как открылась и захлопнулась дверь. А следом крики и выстрел, от которого сердце в моей груди скакнуло к горлу.

Это кто, охранник Фина? Накрыл Люси? Или она его?

Или… боже упаси… кого-то из моих ребят?

Я не металась, не звала: не было смысла. На соседних этажах выстрелы были слышны каждому, и по больнице это разлетится в считаные минуты.

В самом деле: не прошло и минуты, как ко мне в санузел влетели Гарри и Херб, оба с пистолетами.

– Фин? – с ходу спросила я.

– В порядке, – бросил Херб. – Тут под дверью мертвый коп. Улей весь гудит. Что, черт возьми, стряслось?

– Найди ключ к наручникам, – я нетерпеливо потрясла своей прикованной к стояку рукой. – Быстрее, Херб! Надо отсюда делать ноги. Мне кажется, я знаю, где ребенок.

Услышанное от Эндрю многое разъясняло. В самом деле, все вполне логично.

То, что мы сейчас действовали без уведомления властей, делало наше положение несколько рискованным. Риск, который во время нашей продолжительной поездки висел на мне бременем. Но не хотелось, чтобы впереди нас туда со стрельбой влетел полицейский спецназ. По опыту известно, что порой это плохо заканчивается.

Поэтому внутри я просто твердила себе, что мой ребенок цел и невредим и я благополучно его верну.

Парни настояли, что отправятся со мной, хотя и были в неважнецкой форме. В больнице с нас потребовали подписать справки о том, что мы выписываемся самовольно, вопреки указаниям врачей. Особенно хрупок был Фин, но отговорить его ехать было все равно что городить среди потока дамбу из единственного мешка с песком. Дорогу нам облегчало и тяготило пение Гарри с Хербом: дуэтом они горланили старые хиты Нила Даймонда – не в ноты, но с душой (причина, подозреваю, в их только что возникших лирических отношениях, а также в мощных обезболивающих).