Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

Она легла плашмя и поползла к берегу. В свете горящих стрел разглядела пылающую на середине реки лодку. Корму охватило пламя, и в скачущем зареве был различим стоящий в полный рост, укутанный широким плащом силуэт. Лодку качнуло и, взмахнув пылающими фалдами, человек через борт повалился в чёрную воду. Три горящие стрелы одна за другой вонзились в лодку там, где только что чернела фигура. Их пламя осветило пространство. Над бортом показалась голова второго беглеца. Поднявшись, он ступил ногой на нос, оттолкнулся и скрылся в воде, где до этого исчез первый.

Грязь с сомнением подумала, что это не могли быть парни Поло. Пересечь реку на лодке вдвоём, зачем? Легче взять приступом городские ворота, снеся их стенобитной телегой. Только так воюют отчаянные синелесцы. Что в городе южане, Грязь не сомневалась. Горящие стрелы островитян не спутать ни с чем, а то, что пираты примкнули к отакийской суке, знал даже сопливый малолетка в самом захолустном лесном селении.

Лодка на реке быстро догорала. Кренясь, зачерпнула воду, и через миг над чёрной гладью одиноко таращился её покатый нос. Девушка приподнялась на колени. Пора возвращаться. Пробираясь сквозь заросли, подумала — те беглые не выживут. Не рыбы же они, чтобы переплыть полреки не вынырнув ни разу. Островитяне ещё долго будут освещать реку дождём горящих стрел, пока не убедятся, что беглецов забрали Девы Воды.

Долгий путь на Север не обещал быть лёгким, поэтому столичные передряги не особо заботили разведчицу. Больше беспокоили пустые бурдюки. В этом месте река круто сворачивала на восток и только здесь можно в последний раз запастись пресной водой. После резни в знахарской хижине о возвращении к Поло не могло быть и речи. Грязь самолично вонзила клинок Грину в лицо, отрезав путь назад. Надо такому случиться — убить брата человека, которого боготворит. Бесноватый Поло не прощал даже косого взгляда в свою сторону, а тут такое. Вся эта война началась из-за смерти их отца Тридора. Сначала отцеубийство, теперь братоубийство…

Грязь много раз прокручивала в голове слова, которые скажет Поло. Она объяснит — виноват Меченый. На Севере меченые были виновны во всём. Когда выходила плохая руда, пятерых меченых сбрасывали в штольню, чтобы та давала руду лучше. Когда десятилетний сынишка бригадира пропал в лесу, дюжину меченных привязали к соснам, задобрить волчью стаю. Мальчишку так и не нашли. Видно меченые издохли от холода раньше, чем их нашли волки. Даже сенгаки брезговали мечеными, предпочитая кровь обычных людей. Всегда всему виной меченые. И всё же на Север она шла с одним из таких.

А ещё Поло может пригодиться Знахарь. Удивительно, но от его настоек сразу полегчало. Грязь помнила, как люди в шахтёрском посёлке в одну ночь сгорали от трясучей лихорадки. Быстро и неминуемо. Их никто не лечил, просто оставляли одних на улице, рядом с входом в барак, а к утру уже мёртвых, с застывшим на лице выражением мучительного бессилия, относили на задний двор, и после короткого прощания с родными зарывали на кладбище.

Разведчица не теряла надежды на возвращение. Если удастся убедить Поло в том, что медальон хромого и умения эскулапа полезны для синелесцев, то может тот и простит ей убийство родного брата. Верилось с трудом, но стоило попробовать. Отряды лесорубов Бесноватого сейчас где-то поблизости промышляют на дорогах, но к концу весны, когда с Гелейских гор сойдут снега, они тоже направятся на Север.

Грязь знала — все пути ведут в северный Кустаркан.

— Обойдём город с запада, — она опустилась на корточки, протянула к огню озябшие ладони.

— У реки тихо? — спросил Знахарь.

— Не совсем, — обронила северянка, — воду не набрать. Схожу утром.

— А что там?

— Так, ерунда. — Грязь легла поудобней и, закрыв глаза мгновенно уснула.

С головы сорвали мешок, и Мышиный Глаз закашлялся от скребущей горло пыли. Два крепких солдата держали его за руки, тогда как третий с капитанской лентой на плече сухо отрапортовал:

— Доставлен, ваша святость!

Перед собой советник увидел старца Иеорима. Скрюченная горбом спина, скорбно собранные на животе руки, немигающие с выцветшими зрачками глаза.

— Не понимаю, зачем? — тихо спросил старик. — Ваш Монтий — идеальный претендент, и я с радостью принял ваше предложение. Он в меру жаден, в меру глуп, в меру нагл. Лучшей кандидатуры и представить нельзя. Он полностью контролируем вами, а главное, даже не догадывается об этом, и после известных событий будет признателен нам до конца своих дней. Я даже надеялся, что вы, дорогой Альфонсо, станете тайным правителем этой страны. Мне же с лихвой достаточно покорного Бруста, который в скорости заменит на отакийском троне свою мать. И что же случилось? Что не так? Почему вы сделали это?