Елена Арсеньева - Ведьмин коготь [litres]

– Не надо! Не стреляй! Бежим! Оставь его!

– Ты что?! – прошептал Трапезников, слишком ошеломленный, чтобы крикнуть. – Тебе его жалко?!

– Нет! – ожесточенно замотала головой Женя. – Я ненавижу его! Но я не могу… я не хочу, чтобы ты убил… не хочу, чтобы ты убил его, потому что он сын моего отца!

Трапезников покачнулся, уставился на нее недоверчиво:

– Что?! Он твой брат?!

– Какой он мне брат! – с болью вскрикнула Женя. – Брат, который хотел изнасиловать меня, отрубить мне руки? Но он сын моего отца, и я не могу…

Раиса тихо захихикала:

– Да. это так! Его портрет! Как вылитый! И твой сын, которого ты родишь от Верьгиза, будет таким же красавцем!

Трапезников покачнулся.

– Красавцем? – повторила Женя странно вибрирующим голосом. – Никогда не будет у этой твари сына! Послушай, – повернулась она к Трапезникову и умоляюще уставилась на него. – Выстрели в него еще несколько раз, но не убивай. Не бери на душу такой страшный грех! Перебей ему руки, ноги… но только оставь одну пулю в стволе. Если нам не удастся убежать, если он нас догонит, ты должен будешь убить меня. Застрелить. Потому что это хуже смерти – принадлежать ему, забеременеть от него!

– Странные у тебя понятия о грехе, – пробормотал Трапезников, задумчиво глядя на нее. – Убить эту гнусь, которая… да у меня нет слов, чтобы выразить все то отвращение, всю ту ненависть, которые я к нему испытываю! – убить эту страшную тварь – это грех. А застрелить тебя, женщину, которую я люблю, – это что?! Ты мне что предлагаешь? Какой выбор? Тебе жаль его? А меня? Как мне потом жить?!

– Тебе не придется жить… – донесся до них голос Верьгиза. Колдун был еще слишком слаб, чтобы даже пошевелиться, однако говорить, пусть и прерывисто, он уже мог, и глаза его наливались все большей осмысленностью. – Я убью тебя, а она исполнит свое предназначение.

– Да ведь это кровосмешение, ты что, спятил? – воскликнул Трапезников.

– Оставь этот бред, – усмехнулся Верьгиз. – Он для ничтожных людишек. Для меня это не имеет никакого значения. Ее мать, – он взглянул на Женю, – происходит из рода великих колдунов, и когда их кровь сольется с кровью моих предков, то…

– Что?! – вскрикнула Женя. – Ну что?! Что тогда произойдет? Какой во всем этом смысл?

– Какой смысл? – высокомерно повторил Верьгиз. – Создать великого колдуна, который…

– Зачем? Зачем? – страстно спросила Женя. – Что ты можешь дать ему? Что ты знаешь о тех людях, которым обязан своей волшебной силой? Твой дед Павел Мец был чудовищем, который убил моих предков и многих других людей ради того, чтобы завладеть их жизненной силой и возвыситься над всеми. Твоя мать обладала страшным могуществом, которое посвятила мести за своего отца. Она готова была уничтожить всю мою семью. Я думаю, что и отца моего она соблазнила обманом, опоила каким-нибудь кошмарным зельем – только для того, что предвидела мое будущее появление на свет и то, что внушит тебе стремление произвести на свет очередного великого колдуна. Может быть, он и стал бы таким, но что он может унаследовать от тебя?! Ты… ты сам – кто ты? Что ты из себя представляешь? Ты жулик. Ты мошенник. Ты уголовник, вот ты кто! Ты живешь под двумя именами, ты запугиваешь людей, обманом выманиваешь у них собственность, расплачиваясь за это сушеным дерьмом, а потом обращая их в призраков. Ты убиваешь женщин… Тебе доставляют удовольствие гнусные мелкие пакости: напугать до полусмерти, напасть из-за угла, вселить в человека мучительную боль. Ты мечтаешь о ребенке – но что ты, именно ты готов передать ему? Чему ты его научишь? Ты не сможешь вырастить из него великого колдуна, потому что у тебя мелкая, мелочная душонка жалкого деревенского знахаря, который презирает и ненавидит тех, кто обращается к нему за помощью, который…

– Который, например, дает людям яд, чтобы потом потребовать с них деньги за противоядие, – спокойно продолжил Трапезников. – Мошенничает на принадлежащих ему заправках. Выводит из строя машины тех, кого он обрек на смерть, а потом что? Продает эти машины? А денежки тащит в свой банк? Или складывает в кубышку, зарытую в подполе? Ты кулак! Ты деревенский кулак, больше никто!

– Никто?! – взревел Верьгиз, одним резким движением поднимаясь на ноги. – Никто?!

Он простер руку к Трапезникову, и тот почувствовал, что пальцы его, державшие пистолет, ослабели и разжались. Пистолет упал.

И Трапезников не мог нагнуться, чтобы его поднять!

– Раиса! – рявкнул Верьгиз, и его верная помощница стремительным, поистине змеиным движением метнулась вперед, схватила здоровой рукой оружие и наставила его на Женю.