Елена Арсеньева - Ведьмин коготь [litres]

Раздался мучительный стон, Верьгиз рухнул плашмя, вздрогнул и затих, но Трапезников уже не обращал на него внимания – выстрелил в руку Раисы, сжимавшую секач.

Раиса выронила страшное оружие, отпустила Женю и мешком упала в траву, причитая и завывая от боли, пеленая полами балахона раненую руку.

Женя стояла молча, блестя глазами, открывая и закрывая рот, словно никак не могла вздохнуть; она дрожала так, что ее даже пошатывало, и Трапезников бросился к ней, обнял, прижал к себе и снова уткнул нос в ее теплый затылок.

– Не бойся, – пробормотал, ловя губами разлетающиеся пряди. – Я бы не попал в тебя. Я не мог промахнуться. Я стреляю как бог или даже лучше.

– Какой бог? – пролепетала Женя.

– Не знаю, – пожал плечами Трапезников, чувствуя, как ее плотно прижатая к нему грудь движется в лад с его грудью, и дурея от этого, словно от запретной ласки. – Наверное, у стрелков был какой-нибудь покровитель.

– Только у стрелков из лука, – пробормотала Женя, вцепляясь в его плечи и прижимаясь все крепче и крепче. Трапезников почувствовал, как дрожь, сотрясавшая ее тело, постепенно унимается. – В древней Элладе – Аполлон, у скандинавов – Улль, пасынок самого Тора… Но чтобы какой-то бог покровительствовал стрельбе из пистолета, я не слышала.

– А откуда ты знаешь про этих, Аполлона с Улей? – спросил Трапезников.

– С Уллем, а не с Улей! – уточнила Женя. – У меня ведь филологическое образование! Все зачеты с первого раза, экзамены – на отлично!

– Ишь ты, какая умница! – восхитился Трапезников. – А я по образованию геолог. У геологов, интересно, был покровитель?

Он чувствовал, что сейчас надо говорить и говорить, натурально заговаривать Жене зубы, молоть языком все равно что, только бы она поскорей успокоилась, снова могла думать, действовать, а главное – бежать! У них не было времени, почти совсем не было, потому что, если Верьгиз и в самом деле был тем, кем Трапезников его считал, несколько пуль, которые он всадил в его тело, дадут им только небольшую фору, и ее надо будет использовать на полную катушку!

– Вроде бы Посейдон, хотя и Аид, конечно, тут ученые расходятся во мнениях, – задумчиво и почти спокойно проговорила Женя. – А в славянской мифологии это Озем и Сумерла. Правда, они считают тех, кто проникает в подземные недра, дерзкими ворами и стараются им всячески навредить.

– Зачет! – торжественно изрек Трапезников. – Очередной. Ты как, можешь идти?

– А они? – Женя с явной неохотой высвободилась из его объятий и опасливо оглянулась на Раису, которая, продолжая тихонько стонать, переползала по траве поближе к телу Верьгиза.

– Сидеть! – угрожающе ткнул в ее сторону стволом Трапезников, и, когда Раиса замерла, достал из кармана телефон и, включив фонарик, направил на Верьгиза.

Он попал куда надо: в плечо, в грудь и в правую руку, хотя и почти не целился. Эти раны должны были вызвать обильнейшее кровотечение, однако таким оно было только в первые минуты, а сейчас уже унималось, и более того: к Верьгизу почти вернулось сознание, во всяком случае, его глаза были открыты, и, хоть еще блуждали бессмысленно, он должен был скоро прийти в себя, а значит, получить контроль над своим телом, над своим могуществом – и исцелиться.

– Его мать была убита серебряной пулей, – пробормотала Женя. – Человек, которому она искалечила жизнь, отыскал ее, как она ни скрывалась, и застрелил.

– Она что, была такая же? – Потрясенный Трапезников указал пистолетом на Верьгиза. – А его отец?

– Он простой человек, – помолчав, выдавила Женя.

– Ага, скажи ему, скажи, ты ведь знаешь, кем он был! – прорыдала Раиса.

– Нам некогда разговоры разговаривать! – крикнула Женя, склоняясь над Верьгизом. – Он вот-вот очнется! Смотри! Бежим!

– Какие мы были дураки, что оставили кол в той яме! – пробормотал Трапезников.

Он тут же спохватился и даже рот ладонью зажал, однако было поздно: Раиса услышала эти неосторожные слова и злорадно бросила:

– Теперь вам не уйти! Ни одна пуля не сможет его убить, кроме серебряной, а ее у вас нет, я знаю!

– Нет, – кивнул Трапезников. – Но, думаю, если я пять оставшихся самых обычных пуль выпущу в поганую башку этого шерстяного козла, он вряд ли соберется когда-нибудь со своими погаными мыслями! А может быть, даже и сдохнет. Во всяком случае, у нас будет время вырубить новый осиновый кол! Секач для этого вполне пригодится. Но сначала надо обеспечить запас времени.

Он приставил дуло к виску Верьгиза, Раиса дико взвизгнула, закрыв лицо здоровой рукой, но тут Трапезникову почудилось, будто ему самому кто-то выстрелил в голову, потому что Женя вдруг бросилась вперед и крикнула: