Йон Линдквист - Химмельстранд

— Никому.

— Клянешься?

— Да! Клянусь!

— Клянешься мамой? Повторяй: если я кому-то расскажу, пусть мама умрет!

— Ты что?!

— Вот видишь… точно разболтаешь.

— Сказал же — никому. Клянусь!

— Клянешься мамой?

Эмиль уставился на Молли как на сумасшедшую.

— Клянешься мамой?

— Клянусь.

— Нет, не так. Говори: если я кому-нибудь расскажу, пусть мама умрет.

— Если я кому-нибудь расскажу, пусть мама… нет, не хочу.

— Значит, достанешься монстру.

За столом в палатке у Дональда собрались семь человек. По трое по бокам и Дональд на председательском месте. Только перед Стефаном и Дональдом банки с пивом; остальные пьют воду, лимонад или вообще ничего не пьют — все-таки еще утро… наверное. Если верить часам — утро.

Дональд поделился открытием — работающее радио. Транзистор по-прежнему исправно гудел, и они, переглядываясь, прослушали «Хамбустинту в мини-юбке». Потом, без всякого представления, начался следующий лот — голоса диктора они так и не услышали.

Совещанием это можно было назвать с большой натяжкой — настроение подавленное. То и дело оглядывались на откинутый полог входа в палатку — не подошли ли остальные. Никто не произнес ни слова. Почему-то казалось важным, чтобы присутствовали все.

Дональд сделал большой глоток пива, откинулся на стульчике, положил руки на живот.

— Вот так вот…

Все закивали, подтверждая справедливость высказанной мысли, а Стефан даже сказал: «Да уж…» — что скорее прозвучало как благодарность за пиво.

Майвор обратила внимание: у Изабеллы сильно дрожат руки. Положила ладонь ей на предплечье.

— Вы нездоровы, дорогая?

Изабелла звучно проглотила слюну.

— Может быть, у вас найдется конфета?.. «Дайм» или «Марс»… все равно что.

Дональд хмыкнул:

— На сладенькое потянуло? Ну что ж, сладким — сладкое…

Он победоносно завертел головой, но никто даже не улыбнулся его шутке. Напрягся, чтобы придумать еще что-то в этом роде, но поймал на себе укоризненный взгляд Майвор и молча отпил еще глоток пива.

— Я позавчера испекла булочки, — сказала Майвор.

Изабелла сложила руки крестом и зябко потерла предплечья.

— Спасибо, пойдет.

Майвор, покряхтывая, поднялась по лесенке и скрылась за дверью.

Дональд неодобрительно посмотрел ей вслед, повернулся к Стефану, хотел что-то сказать, но раздумал. В палатке вновь воцарилось тягостное молчание.

Он обвел взглядом присутствующих и будто впервые заметил Леннарта и Улофа. Те устроились друг напротив друга в конце стола.

— А вы? — спросил Дональд. — Вы что за фигуры?

— Леннарт, — сказал Леннарт.

— Улоф, — сказал Улоф. — Леннарт и Улоф.

— Как бывшие лидеры нашей партии. Партии центра.

— Не помню таких. Фельдина [5] Председатель Партии центра (1971–1985). помню, а остальных нет. Зато могу перечислить всех американских президентов.

— Ничего себе… — сказал Леннарт.

— Ничего себе… — как эхо, повторил Улоф.

Глаза Дональда сузились — уж не насмехаются ли над ним эти дуболомы? Похоже, нет. Смотрят с интересом. Он начал загибать пальцы.

— Вашингтон, Адамс, Джефферсон, Мэдисон…

Краем глаза заметил, как Майвор осторожно спускается по лесенке с миской в руках. Он знал, как она относится к демонстрации его талантов, но остановиться уже не мог.

— Монро, Адамс, Джексон, ван Бурен, Гаррисон…

Майвор не успела поставить миску на стол, как Изабелла жадно схватила сразу две штуки и начала лихорадочно жевать. Майвор улыбнулась и кивнула Изабелле — инстинкт хозяйки. Всегда приятно, когда люди уплетают твою стряпню.

— Тайлер, Полк, Тейлор…

Стефан вздохнул. Ему не давала покоя эта чертова селедка. Наверняка три сотни банок. Загромоздят все проходы на складе, и куда их девать? Если бы только можно было сделать один-единственный звонок… а почему это невозможно? Конечно, где-нибудь в Норрланде, в самой глуши, далеко от моря, наверняка можно найти зоны, где нет покрытия… но это же не Норрланд! Настолько не Норрланд, насколько можно представить…

— Филмор, Пирс, Бьюкенен, Линкольн…

Дональд произносил фамилии, не сводя глаз с Леннарта и Улофа. Выхваченные прожектором взгляда Дональда, они словно замерли в ожидании следующего кадра. В этом перечислении длинного ряда давно отгремевших имен им виделось что-то агрессивное, даже пугающее. Им бы хотелось взять друг друга за руки, но, не сговариваясь, решили, что лучше этого не делать.

— Джонсон, Грант, Хейс, Гарфилд, Артур…