Йон Линдквист - Химмельстранд

Так или эдак, они уже три недели стоят здесь. Остальные приезжают самое большее на неделю — и хватает же наглости предложить Дональду перебраться на другое место!

— Даже речи быть не может, — повторил он и показал на палатку. — Только разобрать эту хреновину — целый день уйдет. И собрать — столько же. К тому же мы, в отличие от вас, уже три недели стоим здесь.

Тип в безобразных очках, типичный ботаник, что-то пробормотал. Дональд уставился на него.

— Повтори!

— Я говорю, ни один из нас не стоит на том же месте, что вчера. Чисто технически.

Дональд повысил голос — так он разговаривал со скользкими субподрядчиками.

— Чисто технически вопрос стоит вот как: попробуйте заставить меня передвинуться. Я, по-моему, ясно объяснил, что это за работа.

Ботаник сразу стушевался. Пожал плечами.

— Просто мысль пришла в голову.

Дональд раскинул руки, будто хотел обнять всех присутствующих.

— Когда закончим, приглашаю всех на пиво. Сюда, в палатку.

Показал знаком Майвор — всё, разговор окончен, — повернулся и пошел к кемперу. Майвор последовала за ним. Когда они отошли на расстояние, на котором никто не мог их слышать, Майвор сказала:

— Почему ты всегда такой настырный?

— Настырный? Ты же сама знаешь, что это за работа — разбирать все это дерьмо. Мебель, стойки… на одних настилах надорвешься.

— Всё так… но ты мог объяснить людям без такого напора. Что за агрессия? И на меня незачем орать.

В палатке Дональд схватил стул, поставил в угол и уселся, скрестив руки на груди.

— Я не на тебя орал, старушка, ты прекрасно знаешь. Они меня просто… я тебе говорю: если кто-то будет нарываться, то…

— То что? Что ты тогда сделаешь, Дональд?

Дональд, не вставая, дотянулся до газового холодильника и достал банку пива.

Отщелкнул замочек, сделал большой глоток и вытер губы.

— Тогда я возьму винтовку.

Майвор уставилась на мужа. Тот с деланым равнодушием кивнул на вход в палатку: вот, дескать, если кто-то явится и начнет нарываться, сама увидишь. Она дождалась, пока он на нее посмотрит.

— Ты взял с собой винтовку ?

— Само собой, — Дональд пожал плечами. — Сейчас такие времена… полно проходимцев.

Сделал еще глоток пива, слишком большой: из угла рта на подбородок побежала янтарная струйка.

Майвор не спускала с него глаз.

— Я же не собираюсь никого убивать, старушка, ты же понимаешь. Отпугну — и всех дел.

— Патроны, по крайней мере, вынул?

— Вынул, вынул. Само собой.

— А затвор снял?

— Хватит уже… — Дональд отвернулся, откинул крышку табуретки и достал оттуда транзистор — надо же как-то прервать неприятный допрос.

— Сомневаюсь… — Майвор горько усмехнулась. — Радио… какое там радио… посмотри вокруг.

Но Дональд уже успел нажать кнопку, и тут же выяснилось, что она сомневалась зря. Из старого красного транзистора, купленного лет тридцать назад, полилась музыка. Тува Карсон, « Все уже забыли ».

Дональд и Майвор ошеломленно уставились друг на друга. Им сказали, что ни телефоны, ни компьютеры не работают — нет покрытия. И на тебе:

Они вслушивались в слова песни, будто в ней зашифровано какое-то скрытое сообщение. Будто они помогут найти ответ, объяснить их нелепое положение. Ни тот ни другой не были поклонниками Тувы Карсон, а теперь сидели и вслушивались в каждое слово.

Песня закончилась. Они, затаив дыхание, ждали. Вот сейчас прозвучат слова диктора: «Важное сообщение»… «а теперь прослушайте» — или что-то в этом роде. Но Нет — вступительный аккорд к « Твоей мелодии » Сильвии Вретхаммар. И голос самой Сильвии.

Молли и Эмиль решили играть в собак. Довольно долго они были щенками. Катались по полу кемпера, тявкали и притворялись, что дерутся. Наконец Молли взяла в зубы свой сандалик, помотала головой и забросила под диван.

Эмиль заглянул под диван и заскулил. Он же щенок, а щенки боятся темноты.

— Щенку придется достать сандалик.

Эмиль опять заскулил и покачал головой. Молли села на пол и руками изобразила щенячьи лапки.

— Щенок должен принести сандалик. Только невоспитанные и глупые щенки не приносят сандалики.

— Щенок не хочет, — протявкал Эмиль.

— Щенок должен!

— Щенок не хочет!

— Почему это щенок не хочет?

— Потому… потому что… — Эмилю попался на глаза рулон туалетной бумаги. — Потому что он противный и пахнет какашками!