Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

— Мы уже отъезжаем!

Я махнул рукой:

— Без меня!

Женщина опять скрылась. «Газели» еще постояли, нарушая тишину звуками моторов, но, не видя никаких действий с моей стороны, не спеша покатили по извилистой дороге в сторону города. Во второй машине сидела драгоценная Нина Николаевна и пристально смотрела на меня, явно спрашивая, «что ты еще задумал?». Я тоже, с вызовом, не отводил от нее взгляда, пока автобус не скрылся из вида.

«Ну, вот мы и остались одни», подумал я.

Калитку, согласно традициям, оставили открытой до завтрашнего полудня, когда должны собраться родственники. Она как будто приглашала войти. Я подошел к надгробному камню и присел на корточки. С фотографии на меня смотрела Марина. Слегка улыбаясь и не догадываясь, что ее уже нет в живых.

— Привет, — начал я, чувствуя себя как-то неловко. Немного помолчал и представился, — Артем.

На данный момент я ничего умнее придумать не мог.

Моросящий дождь прекратился, даже толком не намочив землю. На кладбище никого не было, только ветер осторожно блуждал по верхушкам сосен, будто искал что-то, да дятел долбил кору, и стук летел вглубь леса. А на душе, даже после траурной церемонии и скорбных речей, было легко. Словно ангел пролил на это место чашу спокойствия и тишины.

— Ты меня не знаешь, — продолжил я, — но мы ходили в одну библиотеку.

И больше не ходим. Лично я завязал. В городе есть еще библиотеки, где найдется Артур Конан Дойль.

— А мы бы с тобой поладили. Я тоже люблю читать.

Я помолчал. Что еще я мог сказать практически незнакомой девушке, находящейся неизвестно где?

Я поднялся и достал из внутреннего кармана медальон. Опять же — теплый.

— Извини, что так получилось, — я держал в пальцах цепочку, глядя, как загадочный круглый металл качается маятником, — но он случайно оказался у меня… Почти случайно. И я хочу его вернуть.

Я повесил медальон на угол надгробия. Пусть завтра родственники сами решают, что с ним делать.

Легкий ветерок погладил мои волосы.

— Не надо, — раздался молодой, уже знакомый, голос, — не понадобится.

От неожиданности я застыл. Не так просто привыкнуть к общению с призраками, которые к тому же появляются, когда им заблагорассудится. Оглядываться я не стал, потому что знал, что вокруг физически никого нет. Только сосны и могилы. Но она была здесь.

— Марина? — уточнил я на всякий случай.

— Пока — да, — отозвался голос.

— Почему, пока?

— До сорока дней я — Марина.

— А потом?

— А потом нет.

Как я понял, получить исчерпывающую информацию от призрака не так-то просто. Их ответы лаконичны и точны и порой бессмысленны. Приходиться уточнять.

— А что будет после сорока дней?

— Со временем узнаешь, — сказал голос, и ветерок облетел могилку, придирчиво осматривая ее, — но не спеши.

Я был прав. Они немногословны, зато подвижны. Как любопытный надоедливый щенок, Марина была везде. Только что она была перед тобой, а вот уже гонится за белкой. А через мгновение поправляет цветы на могиле. Выйдя за границы своего физического тела, она будто наверстывала что-то упущенное за эти двадцать земных лет, в которых присутствовали гравитация и материя. Но у меня сложилось впечатление, что она облетает медальон стороной, будто боясь его.

— Но мы, хотя бы, не уходим в небытие? — настаивал я.

— Не задавай глупых вопросов, православный.

Коротко, но доходчиво.

— Но, ты же — язычница.

— Каждому воздастся по вере.

— А если ты дух, почему я тебя слышу и чувствую движение?

— Есть многое на свете, друг Горацио…

— А почему только тебя?

— Я так хочу.

— А другие?

— Им без надобности.

— А воробьи…

— Это птицы такие, — отрезала Марина. То ли пошутила, то ли намекала, что для умного это вполне достаточно.

Я немного постоял, придумывая еще вопросы. Надо было ловить момент. Все-таки, не каждый день слышишь голоса усопших.

— Ушедших, — поправила меня Марина, — а слышал бы голоса каждый день, был бы в одном надежном месте.

Какая длиннющая фраза. Делаем успехи.

— В каком? — спросил я, и тут же примирительно поднял руки, — Все-все, понял.

Мимо меня промчался ветерок, задев медальон, и поспешно ушел в сторону, словно боялся его. Металл тихо звякнул о камень. Я взял его в руки.

— А с этим что делать?

— Оставь себе, — раздалось за спиной.

— А зачем мне знак Перуна?

— А это оберег Лады. Стыдно не знать, книголюб, — выдала Марина.

— Женский оберег, — уточнил я.

— Точно, — раздалось где-то среди ветвей сосны. Видимо, опять за белкой погналась.