Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

— И ты его забыла в тот день? — крикнул я вверх.

— Торопилась.

Ветер остановился рядом и грустный голос произнес:

— И пришла к финишу раньше других.

— Печальная история.

Я посмотрел на медальон.

— А чем он может мне пригодиться?

— Сестра.

У меня перед глазами возник больничный коридор и Светка на койке. Никому не нужная, забытая и…

— Не подпускает духов смерти. От смерти не спасает, но здоровью поможет.

…открывающая глаза.

Луч солнца прорвался сквозь серую пелену туч и осветил могилку. Лес будто вздохнул и встрепенулся, птицы начали свою перекличку. Марина беззаботно носилась кругами по округе.

— Но берегись женщины, — крикнула она издалека.

— Какой именно? — крикнул я в ответ, слегка насторожившись.

— Из библиотеки, — пояснила Марина, хотя я уже начал строить некоторые предположения.

Не только я сую свой нос, куда не надо. Нина Николаевна тоже в последнее время вышла на передовую. Интересуется, подозревает и с отточенным мастерством ставит мне палки в колеса.

— Нина Николаевна?

— Если б я знала… Но точно, из библиотеки.

— А ты ее не увидела… тогда?

— Не сразу понимаешь, что к чему.

Больше не кому.

— Но очень опасная, — охарактеризовала Марина эту женщину, промчавшись мимо меня.

В этом сомневаться не приходилось. Подойти в темном парке к девушке со спины и хладнокровно перерезать ей горло мог только опасный человек. Только вот смерть была напрасной — медальона на девушке не оказалось. Так сказать, ни вам, ни нам.

— Но ты же можешь проверить, — предложил я, — навестить, допустим, разведать.

— Мне это уже без надобности, — беззаботно ответила Марина.

— И тебе неинтересно?

— Нет.

— А была бы живой?

— Я и сейчас живая.

Тучи сомкнулись, обрезав луч солнца, словно ножницы — волосок. Словно нож — нить жизни.

— Мне пора, — сказала Марина.

— Куда? — удивился я.

— Туда, где обо мне думают.

— На собственные поминки?

Но ветерок, погладив меня по волосам, помчался в сторону города. Даже не попрощавшись.

— Много не пей, — крикнул я вслед.

Я еще раз посмотрел на фотографию и вышел за оградку.

— Прощай.

Блин! Сколько же еще глупых вопросов тут же родилось в моей голове. Но поздно.

Как всегда.

Теперь в библиотеках через чур много света.

Но в каких-то уголках непременно должен царить полумрак

Рей Бредбери «Обмен»

Вечер того же дня. Я не спеша брел к библиотеке. Тянул время. Хотел подойти к самому закрытию, вывести Нину Николаевну на откровенный разговор (достаточно было показать медальон и увидеть ее реакцию), и до 20:00 успеть в больницу к Светке. И если нечего из этой затей не выйдет, значит — я спятил. И все эти разговоры с призраками, лишь плод моего воображения и большого количества прочитанной фантастики.

Под темнеющим вечерним небом, под светом фонарей, я шел по асфальтовой дорожке, пиная упавшие листья. Что я ожидал от разговора с библиотекаршей? Если она еще окончательно не утратила в погоне за медальоном свой человеческий облик, то раскаяния или хотя бы сожаления. Может гнев. Или недоумение, что тоже не исключено.

Как хороший брат, я должен был лететь на всех порах в больницу, не теряя времени. Но в таком случае убийца может остаться безнаказанным. И, видимо, я плохой брат.

В самом начале седьмого я подошел к библиотеке. Машина Нины Николаевны была на месте. Внутри, за плотными шторами, горел свет, но на дверях висел лист бумаги, распечатанный на принтере, на котором большими буквами было написано:

Библиотека работает до 16:00

Приносим извинения за доставленные неудобства

Внизу, в правом нижнем углу, от руки было приписано «6042», а рядом стоял языческий символ. Тот самый, что и на обереге.

Цифры, это номер моего читательского билета. А кто этот номер мог знать, как не библиотекарь? А что это может означать? Что меня ждут с нетерпением.

А раз меня официально пригласили, я потянул дверную ручку на себя.

Библиотека два часа как закрыта, но…

Дверь открылась.

Тот же коридор, тот же линолеум на полу, те же лица писателей на стенах. Тусклый электрический свет, льющийся с потолка. И тишина, занявшая все кубометры этого, враждебно настроенного ко мне, помещения. Единственным звуком были мои шаги по скрипучему полу. И хотя здравый смысл подсказывал мне поторопиться, ноги не спешили идти вперед. Мне казалось, что нарушать эту тишину не стоит. За каждым углом могла притаиться какая-нибудь неприятность.