Роберт Стайн - Сын Слэппи

Подойдя к детям, я показал им два больших пальца.

— Вы, ребята, будете великолепны, — сказал я. — Идите и сразите всех наповал.

Джазовый ансамбль закончил играть под гром аплодисментов. Я давал «пять» всем ребятишкам, когда они маршировали на сцену.

Чувствовал я себя превосходно. Понятное дело, за побег мне дома влетит по первое число. Но я должен был находиться здесь, чтобы помочь моим друзьям.

Я снова чувствовал себя самим собой. Так здорово было знать, что Слэппи не загубит вечер…

Занавес поднялся. Сценка началась. Я наблюдал из-за кулис. Все проделали восхитительную работу. Публика хохотала до слез.

Лягушонок чуть не уронил клетку с канарейками. Это была ошибка, но публика засмеялась еще сильней.

Сердце мое колотилось. Я беззвучно проговаривал каждое слово вместе с детьми. Я нервничал больше, чем они. Но номер явно пользовался огромным успехом.

Когда он подошел к концу, все в зале вскочили, аплодируя и гикая. От волнения я почти совсем забыл, что сейчас мой черед идти на сцену и выступать со Слэппи.

Я поспешил вглубь сцены и подобрал болванчика. Тот безвольно обмяк на моих руках. Стеклянные глаза смотрели в пол.

— Звиняй, Слэппи, — пробормотал я. — Обойдешься нынче без своих штучек. На этот раз я у руля.

У меня была уйма времени сочинять шутки, пока я пребывал под домашним арестом. И на то, чтобы учиться «перемещать» голос. Конечно, я немного нервничал. Но мне не терпелось выйти на сцену и рассмешить зрителей.

Когда я сел на высокий деревянный стул посреди сцены, в зале воцарилась тишина. Я пристроил болванчика на колено. Засунув руку ему в спину, я нашел управление глазами и ртом.

— Всем привет, — сказал я. — Я хочу познакомить вас с моим другом Слэппи.

Затем я сменил голос на высокий голосок Слэппи.

— Вынь руку у меня из спины, — заставил я сказать его. — Она холодная!

— Но мне надо управлять твоей головой, — возразил я.

Я заставил Слэппи широко раскрыть глаза.

— Вот как? Тогда кто управляет твоей?

Это вызвало громкий смех. Меня немножечко отпустило. Представление шло хорошо.

— Моей головой никто не управляет, — сказал я. — Моя голова не из дерева сделана!

— Не из дерева? — вскричал я за Слэппи. — Тогда откуда у тебя термиты? Или это такая крупная перхоть?

— Перестань, Слэппи, — сказал я. — Зачем так грубо?

— Затем, что кое-кто вкладывает слова мне в рот!

Это снова вызвало смех. Я видел, что всем нравилось мое представление. Стоявшие возле кулис дети тоже смеялись.

— Джексон, ты знаешь разницу между сэндвичем с индейкой и вонючей мусорной кучей?

— Нет, Слэппи, не знаю, — сказал я.

— Что ж, напомни мне никогда не посылать тебя за обедом!

Снова всеобщий смех. Дела шли куда лучше, чем я рассчитывал. Вот бы мама, папа и Рэйчел были здесь…

Но, конечно, это было исключено. Мои родные думают, что я тихонечко сижу у себя в комнате.

— Слэппи, давай-ка расскажем несколько «тук-тук шуток», — сказал я и постучал его по голове кулаком. — Тук-тук.

— Оу-у-у-у-у, — простонал я за него. — Кто там еще?

— Хочешь? — спросил я.

— Что хочу?

— Хочешь послушать еще одну?

— А хочешь в лоб?

Публика снова засмеялась. Получилось и впрямь смешно. Никогда еще я не был так счастлив.

А потом…

А потом…

Я услышал громкое чириканье.

У меня перехватило дыхание. Я издал придушенный хрип.

Чирик!

Я снова услышал это.

Оно доносилось откуда-то сзади. Кажется, слева. Я обернулся… и увидел, кто издавал этот звук.

Канарейки в клетке.

Чирик! Снова.

И я почувствовал себя странно. Прожектора потускнели. Зрительный зал погрузился во мрак. Сцена подо мной словно бы начала крениться, готовая сбросить меня в толпу.

Голова внезапно налилась тяжестью.

Я знал, что происходит. Да, конечно же знал. Но не было способа это остановить.

Птицы невольно подавали сигнал. Не было способа помешать Слэппи снова взять верх.

— Какая милая публика! — вскричал он. — Для тех, кому по нраву всякие ужасы! Вы все вдохновляете меня! Вдохновляете хорошо проблеваться!

Публика застонала.

— Послушайте, я этого не говорил… — запротестовал я.

Болванчик говорил сам. Но кто мог в такое поверить?

— Знаете, на что вы все похожи? — прокричал он. — На бородавки, что я сковыривал! Хотя, право же, бородавки смотрелись приятнее!

Еще больше стонов.

Я заметил, как миссис Лоусон за кулисами покачала головой и нахмурилась.

— Не хотелось бы оскорбить вас, люди, — продолжал Слэппи, — но мне доводилось извлекать из носа сопли симпатичнее вас!