Лорет Энн Уайт - Утонувшие девушки

– А что там с записями телефонных разговоров с ее информатором? Куда подевался Базьяк – я о нем до сих пор ничего не знаю? Чем он насолил Фицу и отделу внутренних расследований?

Веддер на секунду опустил глаза, но сразу же снова посмотрел на нее:

– Расследование еще не закончено, я пока не имею права раскрывать детали.

Энджи смотрела на Веддера, чувствуя себя обойденной. Сейчас она в управлении персона нон грата.

– И на том спасибо. – Встав, она пошла к двери.

– Энджи, ты еще очень паршиво выглядишь…

Энджи обернулась, уже взявшись за ручку:

– Спасибо.

– Чем ты собираешься заняться?

– В ожидании, пока меня уволят?

Веддер промолчал.

– Не знаю. Есть у меня одно старое дело, кое-что личное… Займусь пока им. Спокойной ночи, Веддер.

Выйдя в общую комнату, она глубоко вздохнула и пошла по общему залу – за столами в такой час почти никого не было. У выхода из управления какая-то женщина поднялась со стула для посетителей.

– Детектив Паллорино?

Лорна Драммонд. С какой-то коробкой.

Энджи внутренне напряглась, готовая к новой атаке – словесной или физической.

Драммонд шагнула к ней.

– Грейси купила мне подарок на Рождество… Вот, под кроватью нашла. – Лорна замолчала, справляясь с эмоциями, кашлянула и протянула коробку Энджи: – Пусть у вас будет. Грейси бы вам сама отдала. За все, что вы сделали ради нее… Ради Фейф и других девочек…

Энджи молча смотрела на Лорну Драммонд.

– Возьмите, пожалуйста…

Энджи осторожно взяла коробку из рук женщины и открыла. Внутри оказалась еще одна коробочка, вроде шкатулки для драгоценностей – резная, кремового цвета. Энджи вопросительно посмотрела на миссис Драммонд.

– Откройте, – сказала та с мокрыми глазами.

Энджи приподняла крышку шкатулки, и крошечная балерина в розовой пачке выскочила и закружилась в пируэте под мелодию колыбельной. В недрах шкатулки вращался валик с крючками, цеплявшими своеобразный гребешок с металлическими полосками, которые, высвобождаясь, издавали каждая свою ноту.

– Она старинная, – объяснила Драммонд. – У меня в детстве была похожая. Папа подарил. Он скончался в том же году, а вскоре шкатулка сгорела в пожаре вместе с домом… Я часто рассказывала Грейси о шкатулке – единственной памяти о моем папе, а несколько месяцев назад мы с Грейси шли по Говернмент-стрит, и вдруг в витрине антикварного я увидела точно такую шкатулку… Я загляделась, растрогалась… Видимо, Грейси потом вернулась и купила… – Давясь рыданиями, Лорна выхватила из кармана бумажный платок и высморкалась. – Спрятала коробку у себя под кроваткой… ждала Рождества…

Но так и не дождалась.

«Все мы лжем.

Все мы храним секреты – порой зловещие, а порой настолько мрачные и позорные, что поспешно отводим глаза от своего отражения в зеркале.

Пряча неприглядную истину в подвале души, мы старательно наводим внешний глянец, кроим себе парадную историю…»

Энджи смотрела на замирающую танцовщицу. Музыка замедлилась, тренькнула одна металлическая нотка, другая, и шкатулка замолчала. Энджи стояла, не в силах в этот момент поднять глаза на Лорну Драммонд, чтобы не выдать страха перед собственным открытием.

– Я не могу это взять, миссис Драммонд, – вырвался у нее хриплый шепот. – Не могу.

Лорна Драммонд тронула Энджи за руку:

– Берите, я ведь тоже у себя оставить не смогу. Пусть шкатулка стоит у вас в память о Грейси и других таких, как она…

Лорна замолчала. Энджи взглянула на нее и увидела, что щеки Лорны мокры от слез.

– Вы уж и дальше работайте, детектив, – прошептала она. – Такие, как вы… Только вы нас и защищаете, стоите на страже правды… справедливости… Спасибо, что отыскали его и… остановили, пока он больше никого не…

Порывисто отвернувшись, Лорна выбежала за дверь, в дождь и темень.

Энджи так и осталась стоять со шкатулкой в руках, не в силах двинуться с места.

Пятница, 22 декабря

– Энджи! Это ты?

Энджи охватили противоречивые эмоции, когда она присела перед маминым креслом-качалкой. Ей сразу вспомнились слова отца: «Ты вернула мне Мириам, Энджи. А я… Не знаю, суждено ли тебе испытать такую любовь, но Мириам была для меня… всем. Она мой мир. Когда я увидел, что она стала почти прежней… Я не стал ее разубеждать».

Мать протянула холодную руку:

– Как я рада тебя видеть, Эндж!

– Мам, я тебе кое-что привезла.

– На Рождество? Что, что? – Мириам по-детски захлопала в ладоши.