Макс Старк - По ту сторону изгороди

– Да так, вещи мои, – Антон пнул чемодан.

– В психушку сдают? – Сашка подошел ближе, он смотрел на чемодан.

– Ага, – Антон горько вздохнул, продолжая улыбаться.

– А чего лыбишься, как будто тебя в цирковую труппу приняли, и ты уезжаешь на гастроли в Париж?

Сашка поднял чемодан, потряс и отбросил к стене.

– Не много у тебя пожитков, – заключил он. – Что думаешь делать?

– Не знаю, – сказал Антон и пошел подбирать вещи, выпавшие из чемодана.

– Оставь их, – одернул его Сашка, – это все мелочь. Как думаешь, когда вернутся твои родственники?

– Они на дачу поехали, а значит не раньше, чем через четыре часа.

– Пойди домой, собери самое необходимое и выходи сюда. Я буду ждать тут. Достану пока трофеи.

– А зачем? – поинтересовался Антон.

– Будем сбегать, – сказал Сашка и закурил сигарету.

Антон выпучил глаза, улыбка стала шире. Он побежал в арку, но вернулся:

– А с этим что делать? – спросил он, указывая на чемодан.

– Отдай бомжу. Тебе это больше не нужно.

Антон запыхался, шумно дышал, в висках стучала кровь, в груди жгло, а в горле першило. А ведь пробежал всего ничего, какие-то сто двадцать два шага. Или как утверждал Сашка – девяносто один метр. Антону в голову не приходило измерять расстояние в метрах, он считал, что только шаги могут быть неизменным показателем. Сто двадцать два до подъезда, пять шагов в коридоре и шесть в его комнате. Сашка говорил, три шага равны двум метрам. Антон старался об этом не задумываться, ведь если пытался посчитать сколько метров пройдено, то путался и сбивался и тогда приходилось возвращаться, чтобы отсчитать шаги.

В правый башмак попал камешек, через дыру в подошве. Должно быть еще тогда, когда волок чемодан по мелкому гравию к крыльцу больницы. Только теперь он дал о себе знать, покалыванием и беспрестанным перекатыванием от мизинца к большому пальцу. Антон не стал останавливаться, расшнуровывать ботинок. Уж лучше немного потерпеть и вытряхнуть камень в квартире. А чтобы меньше наступать на ногу с колючим камнем, он решил перепрыгивать по несколько ступеней. Протянул руку, ухватился за периллу так далеко, как смог дотянуться и дернул, одновременно оттолкнувшись ногами.

До этого дня у него получалось перепрыгнуть только пять ступеней, шестая никак не хотела покоряться, то соскальзывала одна нога, то обе, то носки запинались о край и тогда Антон падал и больно бился не только коленями, но и руками о решетку перилл. Теперь же, шестая ступень не только покорилась, но и осталось место между пятками и краем. Там бы легко поместился стакан. Почему-то Антону на ум пришел именно стакан. Наполненный до краев отстоянной на солнце водой. Он легонько отодвинул пятку, опрокидывая вымышленный стакан, представляя, как он звонко раскалывается, а вода расплескивается и темнеет, словно кровь.

Антон становился сильней и выше. Росли ноги, росли ступни. Он чувствовал, как упирались большие пальцы в носки башмаков. Еще немного и нужно будет менять обувь, иначе пальцы проткнут тонкую, старую материю башмаков, доставшихся по наследству от Насти. И тогда тетя Таня не сможет их продать в какую-нибудь малообеспеченную семью, у которой финансовые дела обстояли еще хуже, чем у них.

Он уже стоял на площадке у входной двери и боролся с искушением постучать, дождаться пока Настя откроет дверь и оттолкнуть, так, чтобы ударилась затылком о стену, как на ум пришли вопросы: «если я подрос, значит шаг стал шире? Значит нужно перемерять все расстояния?» От этих внезапных мыслей, а может от нехватки воздуха, тяжелого дыхания и ускоренного сердцебиения, закружилась голова. Он согнулся, уперся руками в колени, вдыхал носом и сдержанно выдыхал через рот. Значит всё же Сашка прав и нужно считать расстояние не в шагах, а в метрах.

Антон подгибал пальцы на ногах, но они все равно врезались в носки башмаков и вздымались, словно бугры перекопанной земли. Тетя Таня разозлится, узнав, что нога Антона выросла и не помещается в обувь, будет кричать и злобно махать руками. А когда волна ярости спадет, достанет старую обувку Насти и бросит под ноги Антону. И дай бог, чтобы это были кеды или кроссовки, а не туфли на каблуках. Хотя какое это теперь имело значение, ведь он сбежит и больше никогда не увидит тетю Таню.

Он еще раз шумно выдохнул и постучал.

Настя открыла дверь почти сразу, после первого же стука, чем удивила Антона. Он привык к долгим ожиданиям и не надеялся попасть в квартиру раньше, чем досчитает хотя бы до восьми. Именно столько секунд уходит на то, чтобы поднять задницу с дивана, сунуть ноги в протертые тапки и подойти к двери. Дальнейшее ожидание могло растянуться на долгие минуты, все зависело от настроения того, кто стоял за дверью и молчаливо смотрел в глазок.