Макс Старк - По ту сторону изгороди

Антон остановился у треснувшего ствола березы в двух шагах от парня. Он собирался с мужеством, чтобы заговорить. Хотя можно было не начинать разговор первым, а вынудить парня повернуться, обратить внимание на Антона. Для этого достаточно хрустнуть веткой или пнуть по оградке.

У него короткая стрижка, с выбритыми висками. О такой мечтал Антон, но никак не решался озвучить желание, садясь в кресло бесплатного, школьного парикмахера. Черная футболка с наклеенной на плече символикой клуба за который болел его отец и продолжал болеть Антон. На ногах белые кроссовки. Так не практично, но вместе с тем смело. Ведь сколько сил и времени придется вложить, чтобы отмыть глину и въевшийся песок, вдобавок ко всему получить хорошую взбучку от матери или тети. Антон рассматривал парня, а тот стоял не подвижно, словно статуя или памятник. «А вдруг на самом деле это памятник?» Антон на мгновение растерялся от такой мысли, но удостоверившись, что парень не стоит на надгробной плите, а грязь на кроссовках – это не цемент или бетон, склеивающий памятник с мраморной плитой, а глина с налипшими листьями и иголками, сказал:

– Привет. Ты что тут стоишь?

Он повернулся сразу, как только Антон произнес первое слово, а может даже раньше – как только открыл рот, чтобы произнести первое слово. Возможно парень слышал шмякающие шаги и тяжелое, сбивчивое дыхание, а потому был готов к тому, чтобы резко повернуться при приближении Антона. А может у него просто хорошая реакция, такая, как у боксеров или автогонщиков и он повернулся тогда, когда услышал первый звук первого слова. Как бы там ни было, он приветливо улыбался, щуря глаза.

– Я разговариваю с отцом, – ответил он.

Взгляд Антона забегал по сторонам, он даже обернулся, но никого больше не увидел. Кругом только деревья да молчаливые могилы.

– А где он?

Вместо ответа, парень жестом пригласил Антона подойти. Всего три секунды он колебался, считая про себя: «один, два, три», а потом оттолкнулся от березы и подошел.

– Вот он, – показал парень на могилу.

Антон прочитал имя, высеченное на плите, и непроизвольно отступил. Прочитал еще раз, вчитываясь в каждую букву, проговаривая фамилию, имя и отчество по несколько раз. Еще и еще, до тех пор, пока наконец до него не дошло: это могила его отца, Коляжного Андрея Николаевича.

– Тебе не хорошо? – спросил парень.

Антон отступил еще на шаг, обратно к березе. Чуть было не упал, неуклюже наступив на старый, размокший кирпич. После почти четырех часов скитаний, какой-то незнакомый парень находит могилу его отца и заявляет, что это вовсе не отец Антона. Он почувствовал сильное волнение, почти такое же как в тот вечер, когда родители закрылись на кухне и кричали. Он затыкал уши руками, прятал голову под подушку, но все равно слышал крики из кухни. А когда утром проснулся, отца не было, а мать сидела на полу, у плиты с опухшим лицом и размазанной тушью.

– Это мой отец, – голос подрагивал и звучал тихо. В горле пересохло и свербело, он закашлялся и попытался смочить голо слюной, но во рту было как в пустыне в самый засушливый сезон.

– Так значит ты Антон? – он все еще улыбался, а Антон беззвучно хлопал губами и все шире и шире открывал глаза, словно рыба в руках рыбака.

– А я Сашка, твой брат, – он сделал шаг и протянул руку, приглашая поздороваться по-мужски, по-взрослому.

Антон смотрел то на широкую улыбку, то на протянутую руку, соображая, как правильно реагировать. Он видел его впервые, кроме того мать никогда не говорила про брата. Да если бы у Антона был брат, то они должны были встречаться по утрам за завтраком, вместе ходить в школу, играть в футбол, а возвращаясь домой залазить в ржавую телефонную будку и вспоминать раннее детство. И уж наверняка Антон бы помнил совместные ночные вылазки на кухню за шоколадом и купание на одном матраце в лесном озере, ночевки в палатках, сидение у костра и страшные рассказы брата. В общем все то, чем обычно занимаются братья. Но Антон ничего этого не помнил, мало того он начинал подозревать, что вся эта история обман. Наверняка этот Сашка родственник Насти. Она подослала его к Антону, чтобы свести с ума невероятной историей про брата. А может это кто-то из дворовых парней решил над ним подшутить? Если так, то это самая злая, самая изощренная шутка. Эта шутка из разряда запретных, касающихся не только Антона, но его отца. Тот, кто решил так пошутить подлый, ничтожный человек. Прямо как Настя.

– Ты знаешь Настю? – зло выпалил Антон. Горло уже не горело, словно песок под палящим солнцем, слюна вновь вырабатывалась, голос вернулся.