Татьяна Замировская - Земля случайных чисел [сборник litres]

Оказалось, что Володю через некоторое время отпустило и он бросил Лидочку. Вернулся к Кате и маленьким Евам, сказал, что это было какое-то наваждение, безумие, ничего не помнит, никуда не ездил, все забыл.

– Не прощу, но что делать, – сказала Катя. – Может, я и сама что-то не так делала. Надо к вам летом в гости приехать, как там малыши ваши?

– Нормально, – бесцветным голосом ответила А., вдруг осознав, что Катя ей почему-то никогда не нравилась.

Через некоторое время Лидочка написала ей в Фейсбуке.

«Вам нужна няня? – спрашивала Лидочка. – У меня виза действительна еще полгода, я могу приехать. Ты же говорила, что вам нужна няня, вы не справляетесь. Вы не доверяете мне? Можем заключить контракт, если что».

А. героически молчала. Именно в этот момент, как она вспоминала много лет спустя в многословных, запутанных и закономерно неправдоподобных от четкой своей повторяющейся монотонности беседах с самой собой, она почувствовала непреодолимое желание разжать пальцы и взорваться торжественным фонтаном крови, но сдержалась. Выбирая между смертью и полным, окончательным непониманием того, что это все вообще было, всю жизнь нужно выбирать только непонимание, сказала себе А. в этих последующих воспоминаниях. Думала ли она об этом в тот самый момент – вряд ли. Возможно, просто закрыла окошечко чата и поняла, что у нее достаточно сил не думать, достаточно.

Некая нуклеарная семья из четырех человек за месяц до Рождества выясняет, что в наступающем черновом году у них будет потеря, она же «горе», «неожиданность», «случайность».

Потеря в семье в описываемые времена – непредсказуемое событие, ставшее административно предсказуемым вследствие оптимизации процессов, связанных со случайностями. Все трагические случайности, зафиксированные на протяжении чернового года, сообщаются во времени назад за пару месяцев до наступления налогового, белого года, чтобы удобнее было подсчитывать налоги и вести статистику. Всему лучше обнуляться в один и тот же момент.

Все равно, разумеется, необходимо праздновать, выготавливать, подыскивать подарки, ведь никогда не узнаешь, кто именно и в какую секунду, обычно как раз повод собраться на последний ужин, провести вместе время; напутствия какие-то, прощания. (Элиминация потерянного также происходит в рождественскую ночь: знание о случайности не помогает ее предотвратить; нарушить этот закон невозможно, и некая семья это прекрасно понимает.)

Но тут такое дело: папа, мама, Ребенок 1 младшего школьного и Ребенок 2 промежуточного школьного – это полный и симметричный вариант нуклеарной семьи; потеря любого из кормильцев может оказаться невыгодной и разрушительной, потеря ребенка же может оказаться невыносимой. Поэтому семья в лице двоих кормильцев, посовещавшись, подает на благотворительный грант, попутно вложив в это дело все свои сбережения. В итоге они почти даром выигрывают резервную нуклеарную копию в качестве потери.

Нуклеарные копии выдаются далеко не всем – это экспериментальная версия балансировки между черновым и налоговым годом. Создание нуклеарной копии – длительный и трудоемкий процесс, но некоторые семьи с высоким налоговым и кредитным индексом имеют право попробовать.

Копия обычно приходит за месяц до Рождества, не позже, чтобы успеть за это время стать членом семьи. Но и не раньше, потому что предел чернового времени для человечества только год – возможно, через пару десятилетий этот предел расширится, но сейчас никак. Семья должна постараться, семья должна очень постараться, чтобы все получилось, напоминает Мама остальным за ужином, потому что иначе все разрушится, и мы больше не будем вместе, вы же помните, близость и эмпатия, и понимание, и любовь. (Ребенок 1 обычно приносит из школы низкие баллы за близость и эмпатию, и понимание, и любовь, но что поделать).

Сходили всей семьей сдали кровь, буквально через неделю все было готово.

Когда приходит Копия, Ребенок 1, заваливавший в школе близость и эмпатию, и понимание, и любовь, выбежав в коридор, выдыхает и спрашивает у Мамы и Папы будто бы через нос, сжав сведенные судорогой восторга челюсти: это ангел, да, правда, это нам, это мне? Копия приходит бледный и красивый, у него будто бы крылья, но на самом деле не крылья, а некое защитное облако чистоты, новизны и прозрачности словно следует за ним; может быть, это и есть крылья на самом деле, возможно, крылья сейчас такие, или эту вещь раньше изображали как крылья, чтобы мозгу было проще обрабатывать информацию через знакомые образы.