Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

Теперь, когда трактат был почти готов – не хватало только блестящего заключительного слова, – Генрих собирался показать его самому Папе Римскому. Но он чувствовал, что эта тема занимает его уже не столь сильно, как всего пару месяцев назад.

Он прикусил кончик пера. Что-то уже разгоралось в нем, жгло огнем, пыталось прорваться наружу. Ему мечталось создать что-то несоизмеримо большее, чем этот смехотворно короткий трактат, который прочтут разве что концилиаристы [22] Концилиаристы – церковные и монастырские реформаторы времен позднего Средневековья, выступавшие за приоритет полномочий церковных соборов над полномочиями Папы Римского. , эти осмеливающиеся критиковать папу еретики. Что-то всеобъемлющее, направленное на борьбу за чистоту веры и искоренение зла в людях – вот что он хотел написать. Ему уже виделось это великое творение, о котором будут говорить во всем христианском мире. Благодаря изобретению книгопечатания с подвижными литерами этот труд быстро распространится. Его ученое имя, доктор Генрикус Инститор, будет у всех на устах.

За последние годы в должности папского инквизитора с полномочиями per totam Alamaniam superiorem, то есть по всей Южной Германии, ему удалось понять кое-что очень важное: истинную опасность для христианской веры представляют не иудеи и не упорствующие в своих заблуждениях глупцы, а одна новая ересь, возникшая в Альпах и опухолью разраставшаяся повсюду вокруг. Именно поэтому Крамер ставил своей целью добиться назначения на должность верховного инквизитора всех немецких епархий [23] Епархия – в Германии то же, что диоцез, то есть церковно-административная территориальная единица с епископом во главе. . И поводом для такового назначения станет его новое творение – Генриху оно уже мнилось напечатанной книгой.

Ах, если б только день длился в два раза дольше! Обязанности приора в монастыре, где он уже два года был настоятелем, инквизитора, ученого, теолога и не в последнюю очередь исповедника отнимали у него много времени. Но еще в юности Крамер понял, что нужно заставлять себя проделывать шаг за шагом, если хочешь чего-то добиться. Сегодня же он допишет свой трактат, а завтра составит план нового произведения. Генрих осознавал, что ему предстоит обширное исследование, ведь он хотел отразить в новой книге собственный опыт наравне с мыслями иных великих ученых. В первую очередь он затребует для своей монастырской библиотеки издание книги «Formicarius» [24] Главное произведение монаха-доминиканца Иоганнеса Нидера, в котором муравейник ( лат . formicarius) используется как метафора идеального государства; последняя глава посвящена колдовству и новой ереси ведьм. Иоганнеса Нидера [25] Иоганнес Нидер (1385–1438) – доминиканец, реформатор церкви. , своего собрата по ордену, умершего несколько десятилетий назад. Эта книга казалась ему наиболее подходящей для введения.

Сделав еще глоток изумительного красного вина из траминера [26] Траминер – древний сорт винограда. , Крамер принялся за заключительные замечания своего трактата, но вскоре заметил, что его мысли вновь разбегаются. Он раздраженно опустил перо. События в доме галантерейщика Бертольда Миттнахта занимали его куда больше, чем ему хотелось бы. А главное, юная девица Сюзанна никак не шла у него из головы. С каким облегчением она вздохнула, стоя у могилы матери! А ведь благодаря своему дару красноречия Генриху было совсем несложно убедить священника и городского лекаря в том, что Маргарита выбросилась из окна в порыве безумия. Не говоря уже о том, что он сумел выставить этого клевещущего соседа Клеви пьяницей – эту подробность он выведал у своего юного собрата Мартина. Крамер узнал у юноши еще кое-что важное: кто-то из городских советников однажды проклял Маргариту за то, что она отвергла его любовь. Если это так, то бедняжка и вовсе ни в чем не повинна, ведь речь идет о злонамеренных чарах, а этот советник должен быть казнен! Крамер даже некоторое время раздумывал над тем, не выяснить ли ему, кто этот злодей, но провести судебный процесс над столь уважаемым в городе человеком будет куда сложнее, чем тогда в Констанце над гуситами и в Базеле над ведьмами. И потому в разговоре со священником и городским лекарем об этой подробности Генрих предпочел умолчать. Если в подобном подозревается кто-то высокопоставленный, нужно действовать осторожно, чтобы не навлечь на себя обвинения в клевете.