Виктор Глебов - Фаталист

Руки мужчины легли на тело жрицы и принялись жадно ласкать его.

– Славу Сатане мы воздаем экстазом!

Все что-то запели на латыни. Нестройные дрожащие голоса гулко разносились под сводами подвала. Григорий Александрович огляделся и решил, что лучше сделать вид, будто он знает слова. Вернер рядом тоже открывал рот, изобразив торжественную мину.

Жрец склонился тем временем над восковой фигуркой.

– Sie anod namretae meiuqer, – сказал он.

Доктор наверняка мог бы перевести, но Григорий Александрович опасался прерывать «пение». Он вообще решил, что лучше не привлекать к себе внимания. Конечно, Раевич едва ли имел что-то общее с этим сборищем, но люди, одержимые верой в то, что отец зла и всякой лжи покровительствует им, могли быть опасны, особенно во время ритуала, когда, как известно, сознание выходит за привычные рамки, и освобождается многое темное, что скрыто в человеческой натуре.

Женщина в красном страстно поцеловала жреца, и тот начертил в воздухе перевернутую пятиконечную звезду, адресуя ее присутствующим.

– Мы проклинаем Михаила Семеновича Скворцова! – проговорил он, повысив голос. – Он будет корчиться в муках и умирать!

– Уничтожится согласно нашей воле! – хором отозвалась паства.

– Убейте и радуйтесь! Танцуйте во славу нашего Князя!

– Михаил Семенович Скворцов умирает!

– Мы убили и гордимся этим!

Жрец неожиданно рассмеялся – как показалось Печорину, несколько искусственно. Все сделали то же самое, а затем пустились в пляс.

Это был странный танец, не имевший ничего общего с традиционными па. Казалось, люди нарочно старались избегать привычных движений. Они извивались, размахивая руками и высоко вскидывая ноги, раскачивались и подпрыгивали. Некоторые сталкивались и падали, но, вместо того чтобы подняться, ползали на четвереньках или катались по полу.

Григорий Александрович отступил к стене. Зрелище было не из приятных. Присутствующих будто охватило безумие, но в их хаотичных движениях постепенно начинал появляться единый ритм. Печорину вспомнились дикарские пляски, описанные каким-то французским автором в приключенческом романе. Григорий Александрович книгу не дочитал – показалась скучной, – а вот картина неистового танца отпечаталась в его памяти надолго.

– Надеюсь, нам не обязательно выкидывать коленца? – спросил он Вернера.

– Думаю, можно остаться наблюдателями. В конце концов, мы не являемся членами кружка.

Госпожа зазвонила в колокольчик, и все остановились. Тот, кто лежал, встал и присоединился к остальным. Люди тяжело дышали, по подвалу быстро распространялся запах пота.

– Земля отвергает Михаила Семеновича Скворцова! – объявила Госпожа и вытащила восковую фигурку из чрева жрицы.

Женщина подняла куклу так, чтобы все могли ее видеть, а затем положила в гроб.

– Михаил Семенович Скворцов мертв! – провозгласила она.

Присутствующие выстроились в подобие хоровода и начали танцевать, двигаясь против часовой стрелки. Подвал наполнился пением. Из слов Печорин смог разобрать только «Diabolus» – древние языки никогда его не увлекали, и с возрастом он постарался забыть все, чему его учили преподаватели латыни и греческого.

Жрец тем временем скинул с себя мантию, и Григорий Александрович тут же узнал Карского. Похоже, адъютант князя не слишком любил своего начальника.

Оставшись нагишом, Карский взгромоздился между ног жрицы. Женщина обхватила его руками и запрокинула голову. На губах ее появилась блаженная улыбка, глаза закатились

Пока они совокуплялись, паства хлопала и пела «Ave Satanas!».

Глядя на это, Печорин испытал желание немедленно выйти вон, но сдержался: нужно было, чтоб все и дальше полагали, будто он «свой». Интересно, узнал ли его адъютант…

Карский громко вскрикнул, изливаясь в женщину. Они с жрицей расцепились. Госпожа поцеловала ее в губы, а затем начала делать это с каждым из присутствующих. Когда она дошла до Григория Александровича, тот отрицательно качнул головой. Вернер тоже отказался.

Карский, оставаясь голым, начертил в воздухе над гробом пентаграмму.

– Михаил Семенович Скворцов мертв, и все мы причастны к его смерти, – сказал он хрипло.

Все засмеялись.

Госпожа достала из-за алтаря связанную черную курицу (похоже, птица была там спрятана в каком-то ящике) и подала Карскому. Тот схватил курицу за ноги, перевернул головой вниз и хорошенько встряхнул.

– Вот жертва, которую мы приносим во славу Сатане! – провозгласил он.